Сибирские огни № 04 - 1971

шу и верила в него, по крайней мере, знала, что никогда не изменю ему... А мне так нравился... неважно, кто... в общем, однажды мы с ним ока­ зались одни, и я поняла,— вот сейчас он меня поцелует. И я ничего не смогу сделать. Не то что не смогу— просто не захочу ничего сделать. И тогда я схватила со стола бритву, и—вот... Ну, гут кровь и все такое, словом, обошлось... Сейчас вспомнишь —сама поражаешься. А потом вот перестала я во все это верить, может, поглупела, может, наоборот, поумнела... Я молчал —слов не было. — Мика, уж лучше бы я осталась дома, с мамой... Мама моя, ста­ ренькая, отправляла меня в город учиться, одна осталась, думала — я счастливой буду... И я тоже так думала,—что у вас, в вашей этой жизни,—все, что человеку надо; что вы счастливые люди... Где же это мое счастье, Миха, где, а? Ее судьба! —у меня возникло ощущение, словно я лечу, падаю, па­ даю без конца в сквозную пропасть; женщина, у которой были нелюби­ мый муж и нелюбимые поклонники —они были потому, что так приня­ то, потому, что такова жизнь; могла ли она повернуть свою жизнь? Мо­ жет, да, а может, и нет,—она разуверилась. Внешне все было, как у всех,—семья, платья, постоянно —улыбка... И усталая досада в душе на себя и на других. Единственное, чем могла она отомстить жизни—• это быть сдержанной тогда, когда другие теряли голову; остаться ледя­ ной было трудно, но это превратилось в главную цель, и она заставила себя привыкнуть быть ледяной —она мстила тем, кто хотел ее, и мсти­ ла самой себе, прежде всего. Потерпи, милый, я не могу так сразу, мне надо перемениться... Я теребит ее. я искал слова и не находил их, и все равно говорил; говорил ей разные банальные вещи и верил в них — показывал ей за окно, где был день и было солнце, и твердил ей о небе и о солнце: а она молчала. И вдруг она заговорила; — Миха, слушай.. Она смотрела в сторону; я видел, что ей трудно. — Послушай, Миха. Знаешь что, Миха... Я не мешал ей, я ждал. Знаешь, сказала она, жизнь состоит из трех слагаемых. Материаль­ ное—еда и платья, и прочее,—это должно быть в жизни, и я готова кру­ титься сколько угодно, лишь бы у меня все было и я могла об этом не думать. Работа — не буду о ней сейчас, вот чемоданное время кончит­ ся, тогда... И любовь —это пришло, наконец, могло и не прийти, но те­ перь это у меня есть. А остальное —оболочка, второй план; и Алеша; ведь как тщательно ни оденься, все равно где-то что-то мешает, но ведь не мешает же быть счастливой с тобой... Мы говорили об этом... Пока не зазвенел звонок. Он звенел долго. Потом еще. Так звонят, когда приходят домой. Мы замерли, потом вскочили; стояли рядом; я ждал, что щелкнет взмок. Но зачем тогда он звонил? Значит, у него нет ключа. О том, как развивались бы события, если б у него был ключ, я подумал уже после. Итак, ключа у него нет. Но придется открыть. Впрочем, можно и нб от­ крывать. Бывает же, что дома никого нет... — Одевайся! —прервала меня Таня. Она пошла к двери —послушать. Я стал торопливо одеваться. Ру­ ки не слишком повиновались мне... Скоро я сообразил, что спешить не­ куда. Одевался, не торопясь. Пришла Таня: — Как ты долго! Запутался... Эх, ты. В мужья ты годишься, но в любовники —нет.