Сибирские огни № 04 - 1971

волосы, солома и голубизна, и зелень —осень и весна, и смуглые руки у смуглого лица, когда она поправляла волосы; так что же все-таки: весна или осень? Все это я увидел после... Мы ввалились втроем: сначала Вика, подруги поздоровались; за­ тем Антон, он был здесь с Викой уже не в первый раз, его радостно и нежно приветствовали; потом настал мой черед, я мельком увидел, на­ конец, хозяйку в тесном коридорчике, почувствовал мимолетное прикос­ новение ее руки,— и все, она исчезла, она очутилась опять возле Антона и продолжала оказывать ему внимание. Обо мне она уж и не вспомина­ ла, она принимала своих приятелей —Вику и Антона, а меня и не заме­ тила, я не интересовал ее. Я был задет —в первую же минуту, едва пе­ реступил порог; это было серьезно, и я дал себе почувствовать себя за­ детым, и это было первой моей ошибкой, главной ошибкой, с которой все и началось За столом мы сидели так: Вика рядом с Антоном, напротив —Та­ тьяна и я; и все равно она была с ними, все равно, и Вика однажды да­ же улыбнулась мне виновато: что с ней поделаешь, мол... Несколько бутылок сухого вина поместилось на столе и на полу, ря­ дом; мы взяли сразу по бутылке, наливали себе в бокалы, поднимали их, смотрели на свет и пили, разговаривали и снова Цили, потом отодви­ нули бокалы и устроились поудобнее. Хозяйка угощала нас бутербродами с незнакомой мне диковинной рыбой, и все это быстро исчезало, мы с Антоном здорово проголодались на пульте; мы запивали виром из темных бутылок. Разговор крутился вокруг общих знакомых —их общих знакомых, каких-то только им известных хохм; мои реплики не слишком их инте­ ресовали; потом Вика заявила, что я должен рассказать о поездке на симпозиум в Англию, Татьяна вежливо повернулась ко мне, и я поведал про юбки и прически, а затем они снова утратили интерес ко мне. Я уже замкнулся было, но тут мне удалось очень кстати рассказать анекдот, который я слышал на семинаре от одного бельгийца-теоретика; вооб- ще-то он румын, но его мать, он • объяснил, двадцать лет назад «remarried», вышла замуж за брюссельца. Анекдот о том, как в малень­ ком городке конкурируют пастор и раввин; все смеялись, и я рассказал им еще, как этот парень втолковывал детали, и они опять принялись смеяться. Потом хозяйка ушла в кухню заваривать чай, мы остались втроем и сразу умолкли, сидели, опустив глаза, и молчали; дверь в кухню была у меня за спиной, я слушал, как льется вода, вот брякнула крышка чай­ ника, сухо шуршит бумага, сыплется чай; слышал шаги Татьяны; мы молчали, и потому казалось —от меня ждут чего-то; я не хотел делать того, что мне полагалось сделать, и я встал и сделал то, что мне пола­ галось; 'я встал в этой тишине, открыл дверь в кухню, вошел, дверь закрылась за мной, я шагнул к Тане, обнял ее сзади за плечи и стал целовать,- ' В руке у нее была пачка чая, она держала ее на отлете; я мог взять у нее эту пачку и бросить на стол, мог сказать или показать глазами, что­ бы она положила пачку; но я не сделал ни того, ни другого, ни третьего, я хотел, чтобы она избавилась от пачки по своей воле (неужели ей не хотелось избавиться от пачки), а она так и стояла с чаем в руке. Я по­ вернул ее и обнял, она не противилась; я целовал ее —она не отвеча­ ла мне. Так это было... Я чувствовал себя дурак дураком, я ничего не понимал; нежность