Сибирские огни № 04 - 1971

с козой, спрашивает ее, довольна ли она, а коза отвечает что-то вроде того: «Не пила я, не ела; бежала через лесочек —ухватила чего-то там листочек, бежала через мосточек —ухватила воды глоточек», и так далее, кончается этот конфликт, по-моему, плохо для козы. Или сказка о рыбаке, его жене и золотой рыбке; дело там, по-моему, не в старух^, а в ненасытности потребностей человеческих, в наше время эта сказка трансформировалась в популярный разговор о том, что на зарплату по рядка ста рублей можно прожить, а на двести труднее, а уж на триста так просто невозможно, совсем денег не хватает, попробуй сведи концы с концами. А какой эффектный финал —с разбитым корытом! Есть вредные сказки —о^ коте в сапогах: с верой в то, что придет кто-то ра­ сторопный и добрый и позаботится о нас; это просто опиум для народа, для тридцатилетних научных работников, которым уже ясно, что они — не вундеркинды. Я читал Валентине про кота и объяснял, сколько мог, кто такие косцы, и что такое мельница, и хороший Лев или плохой («наш» или «не наш»), пока не пришла жена; сначала я услышал шаги в подъезде, стук лыж, когда она задела ими за перила, а потом —щелканье замка; Ва­ лентина помчалась к двери. Я люблю свою жену. Я стоял в коридорчике нашей маленькой квар­ тиры и смотрел на нее. Тоненькая, спортивная, вся только-только с лыж­ ни, из леса, от морозного ветра, она еще переводила дыхание; присло­ нила лыжи к стене, отдала рукавицы Валентине; улыбнулась, смутилась", словно сказала —я сбежала тут, пока вас не было; а вслух еще ни сло­ ва не произнесено; я ждал, и вот она сняла, стянула с головы сине-бе­ лый колпак, и волосы, золотые волосы, мои любимые, хлынули ей на плечи; и тут меня понесло к ней, она прижалась холодной красной ще­ кой к моей ладони; кто-то заговорил в подъезде, и я захлопнул дверь ногой. Как только ни отговаривали меня, когда я решил жениться! Но я знал, что все у меня правильно; трудно представить себе более нера­ циональную трату энергии и времени, нежели бесконечные холостяцкий любовные истории и попытки наладить быт (рубашки, завтраки...) оди­ нокой жизни в существующих условиях, когда право на обладание соб­ ственной жилплощадью приходит лишь с рождением ребенка, о разви­ тии системы общественного питания пишут преимущественно в будущем времени, а моральный уровень реженатого человека вызывает у всех сомнения. Я не хотел беспорядочного быта, а может, и боялся его; что же касается фатальней неизбежности холостяцких романов (я знаю ре­ бят, только и переплывающих из одной истории, о которой им не хочет­ ся вспоминать, в другую такую же), то вкуса к этому у меня не было, и я до сих пор думаю, что подобные вещи злостно вредят работе, хотя, мне известно, многие счи 1 ают иначе. Я, во всяком случае, отношусь к типу людей, которые должны жениться, дабы работать в полную силу. Доводы тех, кто меня отговаривал, сводились, в основном, к трем пунк­ там: 1) потеряешь свободу, 2) жена, приобретенная в одной обстановке (возрасте, положении), не подойдет тебе потом в какой-либо другой об­ становке (возрасте, положении); 3) начнутся дети и торшеры, и это те­ бя погубит. Пошлый рационализм! Утилитарный, дешевый, тривиальный. Он принимает во внимание лишь малые величины, незначительные побоч­ ные эффекты, которыми я пренебрег. / Я верил в свои силы, я ведь шел другой дорогой и строил свою жизнь по своему собственному плану; мой рационализм —высшего по­ рядка.