Сибирские огни № 04 - 1971

бе кИк можно мягче намекнуть, что мы имеем дело с вариантом паркинсоновского Закона мелкотравчатости: сложная приниципиальная идея не встречает возражений, зато маловажные детали, о которых каж­ дый считает себя вправе судить, вызывают бурную дискуссию. Тут-то я и допустил ошибку; шеф прицепился ко мне и стал доказывать, что все так, только совсем наоборот— это ко мне надо применить Паркин­ сона. Он уже забыл, кто подбросил ему ту соломину. В общем, совеща­ ние зашло в тупик, я махнул рукой; началось выяснение отношений на уровне хорошей коммунальной кухни, о деле никто уже не вспоминал; в конце концов шеф заявил, что должен идти, совещание переносится. Опять переносится! А я-то думал, что сегодня монтажники начнут ра­ боту... Мы разошлись злые в последней степени. Шеф помчался куда-то, к начальству, должно быть, побежал. 5.10 вечера Я пришел в ясли слишком рано; сначала я не подумал об этом, а когда посмотрел на часы и увидел, что еще всего лишь десять минут шестого,—я был уже за низенькой оградой, среди разноцветных санок, горок и снежных медведей и зайцев Мне худо бывает*, если я прихожу за дочкой так рано; дети еще играют, и она не хочет уходить, она не вы­ бегает мне навстречу, а, наоборот, прячется; и я начинаю ревновать и злиться, начинаю думать, что не любит она меня, не нужен я ей, что-то' в' моем к ней отношении не так, и вообще дома у нав. не так что-то... Я все понимаю, но настроение все равно портится. Я утешал себя тем, что, в конце концов, не так детям с нами хорошо, наверное, как нам приятно возиться с ними, следовательно, не они нам, а мы должны быть им благодарны; однако эти трезвые соображения оставались сами по се­ бе, а родительский эгоизм —сам по себе... Вот об этом я и думал, поднимаясь по лестнице; и тут ко мне вы­ бежала моя Валентина, в джинсах и белой кофточке, упала мне в руки, и я одним махом поднял ее над головой, отстранив от себя подальше, я ведь был холодный, с улицы; поднял, посадил на ладонь и так понес К шкафчикам, стоявшим вдоль стены. Из двери высунулись другие ма­ лыши, целая россыпь, уставились на нас; Валентина закричала им гордо: — Мой папа! Мой! Я был счастлив. Я посадил ее на шкафчик, достал ворох одежды, разбросал вокруг поштучно и стал одевать Валентину: сначала голубые штаны, потом зеленые, потом белый платочек на голову («Туго, туго!.. Теперь хорошо»), синяя куртка, красная шапка («Это бабушка связала, да?»), носки, валенки, рукавички («Каждый пальчик в свой чуланчик») и, наконец, шуба Я поставил Валентину на пол, перевязал пояском и шарфом; теперь она была готова. Мы попрощались с воспитательницей, которую Валентина называла «Надеждовна Николаевна», трудно ей эти слова давались, я нахлобучил свою шайку, надел перчатки —и мы вышли на улицу. Когда уже я вез Валентину на санках, она вдруг окликнула меня, я остановился, повернулся к ней. — Ты сегодня рано пришел? —спросила она. — Рано Я не понимал еще, в чем дело. Она замолчала, и я повез ее даль­ ше,—через лес, по тропе; потом она снова сказала что-то, и я крикнул через плечо, чтобы она не разговаривала; не тут-то было. Пришлось 2 Сибирские огни № 4 17 »■