Сибирские огни № 04 - 1971

Совещание развеселилось. Шеф, кажется, выговорился, и я присту-- пил к следующей стадии, начал вносить небольшие, ну совсем малень- кие, махонькие такие поправки, поправочки. — У нас действует закон хвоста и носа,—мягко растолковывал я,-—* стараемся увеличить поле, чтобы поднять энергию, и теряем в фокуси­ ровке; затем спохватываемся и кидаемся в другую сторону, хвост начи­ наем вытаскивать; а хвост вытащим — нос увяз. Антон поддержал меня; сделал он это, правда, по-своему, бесцере­ монно и на частностях, зато очень вовремя. — Вы ж довели мои разрядники,— возмущался он,—нельзя ж так! В этом режиме у них Зиганьшин-эффект начинается, собственный катод разрядник поедает, не хватает материала для ионизации! Шеф соглашался на маленькие поправочки и уточнения, и я посте­ пенно менял курс уважаемого нашего совещания; шеф и не заметил, как ветер пепеменился; нас выбросило на берег. Я откинулся на стуле, обозревал себе канцелярскую обстановку ка­ бинета шефа —все эти стандартные шкафы, стол с письменным прибо-* ром, красный с хромированными рукоятками сейф, напоминающий по­ жарную машину; я отдыхал, самые беззаботные мысли лезли мне в голо­ ву, вроде того, что раз уж есть у меня такая шикарная, такая испытан­ ная тактика, то зачем голову ломать; я совсем перестал слушать, о чем там говорят вокруг меня, ждал только заключительного слова шефа. И вдруг он сказал; — Я должен сейчас идти, товарищи. У меня консультация в уни­ верситете. Продолжим через час. Я не хочу делать резюме сразу, у меня какое-то смутное предчувствие. Не могу сказать еще, в чем дело, но я чувствую, где-то здесь не так, где-то мы с вами немного ошиблись. Про должим через час. До свидания, спасибо. Я поплелся к двери; все было потеряно; я пнул по дороге сейф, сде­ лав вид, что зацепился ногой; через час шеф либо забудет, либо переду­ мает, и тогда —начинай сначала. В чем же дело, где-то я просчитался; может, надо было энергичнее поддерживать вначале, чтобы задать хо­ роший темп и повернуть круче? Черт его знает.* В лаборатории уже начинались сумерки; солнце попало в туман над рекой, прожгло его расплывчатым кругом, стало багровым, и стена, противоположная окну, стала красной с черными косыми линиями — тенями от оконной рамы; красно-черной была стена, а, оборачиваясь, я видел и свой черный силуэт, вытянутый от пола до потолка. В голове —пусто; я отдал Вике считать эквивалент и достал пись­ мо, теперь уже я не мог забыть о нем. Викин карандаш стучал об стол коротко и сухо, линейка, когда Вика ее бросала,—растянуто и надтрес­ нуто, пластмассовый такой звук; звонко шелестела бумага и шепотом — движок в логарифмической линейке; да иногда колченогий стул ставил жирную точку, и на минуту все смолкало, потом начиналось снова; ше­ пот, шелест, стук Опять я вспоминал, как приехал сюда, как лепил, строгал, высчи­ тывал свою жизнь; высчитывал, чертил по линейке и строил... Неожиданно позвонил Коржев; я не очень привык к звонкам высо­ кого начальства, потому это и было для меня неожиданным; а вообще- то я ждал его уже который день, и ждал, и хотел, даже г-тулся к труб­ ке иногда —проверить, не испортился ли телефон. Голос у Коржева и в телефоне был такой же четкий и ясный, как его формулировки; я слушал и не перебивал, перебивать не полагалось.