Сибирские огни № 04 - 1971

эпизодов вообще составляла одну из силь­ ных сторон режиссуры В. Тезавровского. Похвал заслужили исполнители трудных ро­ лей генерала Гаевского (Василевский), его сестры (Мильтон), сына-краскома Николае­ ва (Пестовский), красноармейцев Шныря (Нечаев) и Теткина (Веселов). В марте 1929 года, когда «Красный фа­ кел» гастролировал в Уфе, состоялась еще одна творческая встреча с полюбившимся коллективу режиссером. Театр тогда гото­ вился к своему первому, как предполага­ лось, стационарному сезону в Свердловске и с ,особой тщательностью готовил к зиме новый репертуар. Л. Прозоровский поста­ вил комедию А. Островского «На всякого мудреца довольно простоты». При всей добротно-реалистической трак­ товке пьесы в стиле и традициях Малого театра, было в нем нечто от новых веяний, что позволило впоследствии актерам Алек­ сандринки во время краснофакельских га­ стролей (1931 г.) говорить о необычности постановки. В самом деле, излюбленная Прозоровским установка декораций на дви­ жущемся кругу, примененная к пьесе Островского, показалась представителям академического театра смелым, но умест­ ным новаторством. Заостренно, едва ли не в плане мейерхольдовского гротеска испол­ нялись роли Городулина (Бахромов), Клео­ патры Львовны (Мильтон), Мамаева (Ти­ мохин). В роли Глумова В. Пестовский выделял черты предприимчивости, ловкости, всем своим обликом мужественного, здорового человека противостоял изломанным, при­ дурковатым представителям «света». Но в Пестовском-Глумове присутствовало также грубо-земное, порою чуть ли не животное начало. Символично выглядел один забав­ ный трюк. В сцене с Клеопатрой Львовной, изображая пылкую страсть к этой преста­ релой львице, Глумов через всю сцену бро­ сался к ней в ноги, зарывался лицом в юб­ ки, но когда хотел освободиться, неожидан­ но запутывался и повисал на оборке платья, как в петле. В жизнь «Красного факела» Прозоров­ ский внес высокую и звонкую, прозрачно­ ясную романтическую струю, жизнеутверж­ дающую тональность. Своими спектаклями он прославлял нового человека, рожденно­ го революцией. Заслуживал особого внима­ ния опыт синтеза лучших достижений «ле­ вых» с добротным реалистическим искус­ ством академических театров. Среди многочисленных встреч краснофа- кельцев с режиссерами различных школ и направлений особое место занимает встреча с самобытным искусством Алексея Денисо­ вича Дикого. Впервые это случилось летом 1930 года, в Минске. Дикий только что создал в Ленинградском государственном народном доме свой знаменитый героико- революционный спектакль «Первая конная» и охотно отозвался на предложения двух передвижных театров —•«Красного факела» и имени Шевченко, базировавшегося на его родине в Днепропетровске,— перенести по­ становку на сцены, имевшие столь обшир­ ную аудиторию. Как истинный художник, Дикий не копи­ ровал самого себя, а каждый раз создавал новое, оригинальное произведение, и это особенно ценили актеры. Настоящим празд­ ником для краснофакельцев стала встреча с режиссером, объединявшим в органиче­ ском сплаве мхатовские принципы искус ства жизненной правды с марджановским буйством красок. Подлинный новатор сце­ ны, Дикий был безудержно изобретатель­ ным и озорным и при этом строго подчинял свою фантазию законам жанра. «Первая конная» в его постановке (оформление С. Вишневецкой и Е. Фрадкиной, музыка Ковнера) прозвенела героической пес­ ней, и каждый эпизод этой калейдоскопи­ ческой пьесы стал необходимым звеном еди­ ной цельной картины. «Первая конная» была важной вехой на пути становления советской реалистической драматургии. При всем внешнем отличии пьесы от «традиционных» произведений, со­ знательном выделении в своих героях «об­ щего»1, Вс. Вишневский не ушел, а, может быть, более других приблизился к принципу конкретизации образа, к психологической тонкости в обрисовке характеров. А. Дикий еще более подчеркнул и помог актерам раскрыть живые индивидуальные черты их героев. Из высказывания Виш­ невского о пьесе: «Течет масса разноли­ кая» — режиссер сделал упор не на слове «масса», а на слове «разноликая». Прекрас­ но реализовал он в стиле лучших мхатов­ ских традиций и такую установку автора, высказанную им во вступлении к пьесе: «Белых показать без акцента в сторону трусости, подлости и т. д.». Но объективно­ верное отражение действительности нигде не становится преградой для страстной, партийной тенденциозности. «Невиновного солдата расстреляли офи­ церы да ударники корниловские... Не успел ни с кем проститься солдат... Не успел и в лицо палачам посмотреть. Товарищи, кото­ рые живые! Хорошо запоминайте офицер­ ский лик —царской армии! Придет время — станут против нас,— узнавайте, в лоб им цельте!..» С неподдельной искренностью и болью вырываются подобные восклицания у Ведущего. В исполнении В. Пестовского Ведущий представал вполне конкретным человеком — бойцом Первой конной. За основательной, неспешной повадкой бывшего матроса, мно­ го пожившего, не раз видевшего смерть в- глаза, угадывалась сильная, взрывчатая на­ тура. Без пафоса, без внешней аффектации сильно и вдохновенно говорил он в финале: «Глядите в оба, товарищи! Слушайте в оба, 1 «Отдельные герои не играют решающей ро­ ли в произведении и не заслоняют собой массу рядовых бойцов»,— писал в аннотации к «Первой конной» Н. Свирин («К постановке пьесы в театре «Красный факел»). Казань, 1930, 2! сен­ тября.