Сибирские огни № 04 - 1971

ству, директор театра. Он возглавлял театр вплоть до стационирования в Новосибирске, приглашал режиссеров, формировал труп­ пу, играл ведущую роль в подборе репер­ туара, т. е. руководил всей творческой жизнью коллектива, «Это был необычайный директор, мягкий, добрый, хотя и молодой, но для всех был «папой». К нему можно было обратиться по любому вопросу»,—рассказывает А. А. Хар­ ламова. Но, конечно, не только человеческие ка­ чества позволили Ригорину в течение дли­ тельного времени стоять у краснофакельско- го штурвала. Дело обстояло сложнее. Коллектив, воспитанный Татищевым в духе студии Художественного театра, не мог бы принять в качестве руководителя человека иной веры. Вся сила Ригорина в том и со­ стояла, что он верно понял, сохранил и повседневно претворял в жизнь краснофа- кельские традиции. Вот, например, как пополнял он труппу театра. Рассказывает Александра Алексеев­ на Харламова. — Я работала в профессиональном теат­ ре всего лишь год, когда неожиданно полу­ чила от «Красного факела» предложение служить в нем героиней, актрисой первого положения. Меня это поразило: почему* спрашивается, театр заинтересовался дев­ чонкой, впервые выступающей в городе само­ стоятельно? Оказывается, мной заинтересовались в этом, непохожем на другие провинциальные, театре, по двум причинам: во-первых, пото­ му, что, увидев меня на сцене, почувствова­ ли,’ что я еще не успела приобрести теат­ ральных штампов, и, во-вторых, потому, что у меня была хорошая школа. Я родилась в семье актера МХТ, выпуск­ ника Московского филармонического учили­ ща Алексея Петровича Харламова. Как известно, он, после успешных выступлений в ролях Васьки Пепла и Петра в «Мещанах», ушел в провинцию. Но и здесь он на в'сю жизнь остался пропагандистом идей Ста­ ниславского. Таким образом, я, можно ска­ зать, по наследству приобрела навыки мхатовского отношения к искусству. Думаю, что для «Красного факела» это было небез­ различно, как небезразлично было и то, что я окончила театральный техникум имени Луначарского под руководством ближайших учеников Станиславского Ю. А. Завадского и А. Д. Попова. Вот сочетанием всех этих обстоятельств я и объясняю удивившее меня предложение. Письмо с эмблемой на конверте —рука с пылающим факелом —пришло из Херсона, где тогда находился театр. Ригорин писал: «Предлагаем вам службу в качестве актри­ сы первого положения на роли по индиви­ дуальности (у нас нет амплуа) Ваше согла­ сие на дебют только подтверждает, что мы имеем дело с актрисой... Работу обещаю Вам интересную, для Вас намечаю в «Ро- зите» — Розиту, в «Саломее» —Саломею. Ваш дебют будет происходить закрыто, воз­ можно, только в виде сцены или монолога (по Вашему выбору)...» Саломея у меня была сделана с отцом и, в отличие от роковой Саломеи —Огонь- Догановскон, трактовалась как порывистая, беспредельно увлеченная девочка. Несмот­ ря на это, художественный совет, просмот­ ревший нашу сцену с Иоканааном-Бахро- мовым, утвердил меня в роли.1 В истории с приглашением молодой актрисы нетрудно увидеть принципы, для провинции тех лет необычные, которые не­ посредственно восходят к установкам МХТ. Приглашение актера, на основе его ду­ ховной близости коллективу, отсутствие амплуа, система дебютов, просмотров худо­ жественным советом —все это Ригорин взял от Татищева. Для сравнения расскажем, как был при­ нят в «Красный факел» в 1921 году один из лучших впоследствии комедийных его акте­ ров Д. Г. Леонов. Молодой выпускник петроградской теат­ ральной студии случайно оказался в Харь­ кове во время гастролей там «Красного факела». Леонов пришел в восторг от изу­ мительного ансамбля «Саломеи», от без­ удержного веселья «Игры интересов», от проникновенной простоты «Сверчка на пе­ чи». И отправился к Татищеву: — Мечтаю поступить в ваш театр. Владимир Константинович долго раз­ глядывал собеседника. Ответил уклон­ чиво: — Просто так мы вас принять не можем. Необходим дебют. Кроме того, решаю не я, а Правление. Ваше постоянное место жи­ тельства? О-о, Полтава? Значит земляки. Через несколько недель мы переезжаем туда, приходите, продолжим разговор. В Полтаве в течение целого месяца Тати­ щев репетировал с Леоновым роль Чтеца в «Сверчке на печи», затем в присутствии всей труппы состоялся просмотр. Татищев при всех расцеловал дебютанта. На следующий день Леонов вышел на сцену полтавского театра уже краснофакельцем и на глазах многочисленной родни и знакомых играл в прославленном татищевском ансамбле1 2. Как видим, вся церемония приема ново­ го члена Товарищества полностью была со­ хранена Ригориным. Главной задачей своей деятельности отрук считал удовлетворение запросов мас­ сового рабочего зрителя Как и при Татище­ ве, делалась ставка не на количество, а на качество спектаклей. За целый сезон 1928— 1929 года, например, Ригорин предполагал поставить лишь 6 пьес —3 современные и 3 классические. «Такое сравнительно неболь­ шое количество новых постановок,— говорил Ригорин в беседе с сотрудником газеты,— даст возможность театру с наибольшей тща­ 1 Из беседы с А. А. Харламовой, 1966, 20 ок­ тября, Москва. 2 Беседа с Д. Г. Леоновым записана 2 сен­ тября 1970 г., Новосибирск.