Сибирские огни № 04 - 1971

Н. Макарова В Е ЗД Е И ВСЕГДА ИСКАТЬ... С большой фотографии, прикрепленной к стеллажам (книги в квартире занимают все стены), смотрит седая женщина с очень молодой, чуть снисходительной улыбкой. Фотография в темной, траурной рамке... Мы только что вернулись с опытного поля, где в этот день убирали «степняч­ ку»—последний сорт, выведенный заслужен­ ным агрономом РСФСР Анной Николаевной Скалозубовой. Нынешнее лето в Кулунде было очень трудное — поздняя, холодная весна, сухой июнь, а потом дожди,— но «степнячка» выдержала его с честью: три­ надцать центнеров чистого веса с гек­ тара, тогда как стандарты дали всего по восемь... Каждый вечер, возвращаясь с поля, мы разбираем личный архив Анны Николаевны. Она не сделала этого сама, потому что о смерти не думала. Письма.... Из Якутии и Кургана, Москвы и Тулуна. Мы уже знаем людей, которые чаще всего ей писали о событиях на се­ лекционных делянках, о том, что еще не­ четко налажено семеноводство, о личных бедах и радостях. И вот конверт... Твердым, почти чертеж­ ным почерком выписан адрес. Буквы высо­ кие, а длинная вертикальная линия у «р», «ж» и «ф» словно разбивает текст письма на такты. И почерк и обратный адрес незнакомы... «Ленинград —Москва. Уважаемая Анна Николаевна, совершен­ но случайно, в поезде, из маленькой газет­ ной заметки узнал о Вашем юбилее —ше...Наука потеряла одного из честнейших селекционеров Терентий Мальцев* почетный академик ВАСХНИЛ, Герой Социалистического Труда. стидесятилетии со дня рождения и тридца­ типятилетии научной деятельности. Примите, дорогая Анна Николаевна, мои самые искренние, самые душевные поздрав­ ления за Ваш трудовой подвиг, за Вашу преданность науке, любимому делу, за то, что прожили славную, чудесную жизнь, от­ меченную правительством и признательно­ стью народа. Еще раз от всего сердца жму Ваши трудовые неутомимые руки, крепко обнимаю Вас и целую. Это, так сказать, официальная преамбу­ ла, хвалебная, заслуженная часть послания. Огорчения впереди. Нюська! Дорогая моя, суровая недотро­ га. Светоч, надежда, опора и совесть класса. (Как все это оправдалось!) Прочел газетную заметку и ахнул. Нюське — розовощекой, пухлогубой Нюсь- ке —шестьдесят лет. Нюська —старуха, видимо, с седыми волосами, с морщинами, ворчливая, суровая или ласковая, добрая бабушка. Наваждение! А сам?! Подошел к трюмо и понял (на чужом горестном примере осознал), что все закономерно — и лысина, и седина и дру­ гие явные признаки старости. Мне девятна­ дцатого августа с. г. стукнуло шестьдесят лет. Жизнь прожита. А старости не чув­ ствую. Подвижен, легок на ногу, неутомим, энергичен, деловит, никогда не болел —и вот тебе... Нюське —шестьдесят лет. Мы провели с тобой в классе восемь лет. После 1919 года я видел тебя один раз, в Ленинграде, в «Пассаже» (ты покупала