Сибирские огни № 04 - 1971

Как бы вы определили эту его метаморфозу? Расплошился,—говорит Егор. Стал плоским. Водохлеб —водйчечник. Острие древка —пимфатка. Патронный пистон —стреляло. Тот, кто сидит в броневике,—бронильщик. Тот, кто плавает на подводной лодке,—подплавальщик. К слову воткнуть (скажем, воткнуть иголку в бархатную подушеч­ ку и спрятать подальше от Егора) Егор предлагает производное — вы­ ткнуть: выткнуть иголку из той же подушечки, чтобы сховаться за шка­ фом и сшить из бумаги настоящие петровские сапоги с ботфортами. Он знает и что такое ботфорты. Он знает все слова. — Что-то запамятовал,—говорю,—Ты не помнишь, Егор, что такое имитация? — Это такой нехороший червяк,—отвечает он, не задумываясь. Что бы делал великий русский язык без Егора? Булыжник — оружие пролетариата 4 года 6 месяцев. Детнам. Так на языке Егора именуется далекая страна героев. Он еще не может назвать ее определенным, точным именем, но его отношение к ней определенное. Тут он не собьется. Спрашивая, утверждает: — Правда, американцы не победят? — Не победят,—отвечаю. •— А ты знаешь почему? — Потому что все хотят, чтобы победили вьетнамцы. И все помо­ гают им. — А я? Я ведь тоже могу защищать детнамцев? — Можешь. Но чем? — Автоматом. — Каким же это? — Ну моим, на веревочке. — Это —игрушка, малыш. — Тогда стрелой. — Лук и стрела — тоже игрушка. — А булыжник? — Булыжник? Булыжник — оружие. Но и это еще не все. До Вьет­ нама надо добраться. Это очень далеко. — Ну и что? С бабой! Я не улыбаюсь потешной наивности внука. Я гляжу на него серь­ езно, быть может, очень серьезно. Он отправится в поход с бабой. С матерью его мамы. Он прав, мой дорогой малыш. Это тот случай, когда и матери матерей, самые великодушные существа на свете, готовы поднять настоящее боевое оружие. Ведь Детнам —это дети. Дети, которых убивают.