Сибирские огни № 04 - 1971

— Ой, да они забыли ящик! —встревоженно прозвучал чей-то голос. Я обернулся. На дерматиновой подушке крайнего сиденья сиротливо стоял двг ревянный ящичек с медной ручкой, напоминавшей дверную. Троллейбус дрогнул, стал трогаться, пассажиры заахали и заоха­ ли. И тотчас же парнишонка лет семи мгновенно сцапал ящичек за медную ручку и, спрыгнув на ходу с подножки, устремился в погоню за таежниками. Красная его рубашка вздулась пузырем. Троллейбус тащил свои окна в том же направлении, и все видели, как мальчик на­ гнал бородачей, как ближний к нему бережно принял потерю, а затем другой рукой, лапищей, сказать точнее, привлек к себе мальчика и за­ говорил с ним, поблескивая зубами. Дома я рассказал про малыша в красной рубашке. Егорка что-то мастерил из досок, не выказывая к моей повести ни малейшего интереса. Вечером, минуя мое кресло, в котором я раскуривал свою послед­ нюю трубку, он остановился, помедлил и наконец спросил: — А тот мальчик заскочил потом на троллейбус? Я развел руками. — Увы, дружище. Мы все были огорчены, но уехали без него. Егор марширует в спальню. В спальне он спрашивает: — Баба, а ты купишь мне красную рубашку? — Куплю, куплю, касатик, куплю,—отвечает баба. Она занята подушками и не очень-то сознает, что своим ответом снаряжает внука к прыжку с троллейбуса, чего сама боится пуще смерти. Кто они, эти бояре? 4 года 6 месяцев. — Деда, а ведь один царь был за нас,— говорит Егорка. — Это какой же? — Петров первый. — Не Петров, малыш, а Петр... Ну, а почему ты решил вдруг, что этот царь был за нас? — Он резал бороды бояринам. — А кто ж они, эти бояре’ — Фашисты. Не будем смущаться тем обстоятельством, что историк Ключев­ ский имел на этот счет несколько другое суждение. Истина шлифуется веками. Ч Егоркин словарь 4 года 6 месяцев (и раньше). Древо великого русскоЬо языка всегда зелено и молодо. И не без Егоркиного вклада. Жили и живут среди нас буденные. Кто они? Не знаете? А Егор знает—самые хорошие солдаты. Из надутого жирафа вынули пробку, и он тотчас же испустил дух.