Сибирские огни № 03 - 1971

духовит — «Золотое руно». Катерине — платок, да такой расписной, что в райцентре найти мудрено. А жена в том платке распрекрасна была. Так к лицу ей платок этот был. Я подумал: а зря ты детей не смогла, или я тебя не любил! Только что ворошить, точно можно менять.- Было — сплыло, а надо ль тужить! Хоть и ей тридцать два, хоть и мне сорок пять, видно, так и остаток прожить. За столом разговоры пошли про дела. Я-то знал, что Василий поэт. (Он сказал мне в Москве, когда встреча была). Ну и что! Почему бы и нет! И чего тут ушам до колен повисать, или, этот... автограф просить! Надо в жизни кому-то и книжки писать, так, как мне, скажем, сено косить. А жена навязалась, да чо, да к чему! Прочитайте, мол, несколько строк... Разговор, я заметил, не очень ему, но сказать он об этом не мог. Я отвлек их. Мы встали, на воздух пошли. Вечерело. Упала роса. Пахло дымом — ботву со вчерашнего жгли. Доносились девчат голоса. И гармошка играла у клуба взахлеб, и горланил веселый сосед... Словом, все, чем сытехонек был я по гроб, слышал, видел с младенческих лет. Ну, а Катя ему про телят, про кобыл. (А платок так и тек с ее плеч!) Тут меня управляющий остановил, не дослушал, чем кончилась речь. А когда их догнал — удивился, они говорили про звездопад. Хоть и рядом со мной, только шли, как одни. А когда повернули назад — приотстал, поправляю плетень — сделал вид.