Сибирские огни № 03 - 1971

возглавил Сокольников, в нее вошли Чичерин, нарком внутренних дел Петровский, советские дипломаты Карахан, Иоффе, левый эсер Алексеев. Чичерин приехал на вокзал после беседы с Лениным. Ленин лично ему поручил обязательно подписать договор. Он предупредил, что Со­ кольников и Иоффе едут только потому, что ЦК обязал их выехать в Брест-Литовск, после явно выраженного нежелания участвовать в ра­ боте делегации. В вагоне, отведенном для дипломатов, были уже все члены делега­ ции. Сокольников встретил Чичерина официально, предложил занять место в одном купе с Петровским. Чичерин лег на диван сразу, как только тронулся поезд. Попытался уснуть, но не мог, сказалась не только привычка работать ночью, но и бурные события прошедших суток. Нервы взвинтились до предела. Чичерин стал перечитывать дневные газеты. Заголовок передовой в «Правде» —«Несчастный мир» заставил его вернуться к ожесточен­ ным дебатам последних дней. Он просматривал полосы газеты, набранные огромными шрифтами фразы протестов против мира, визгливые призывы меньшевиков, злые пророчества эсеров, их наглые заявления о том, что большевикам нужно уйти из правительства. На все накладывались сцены прошедших суток. Они чередовались с происходившим в предыдущие дни, вспомнились слова Троцкого: «Для того, чтобы держать весь мир в напряжении, можно было бы сдать Москву, Питер, и мы были бы не в плохой роли». Троцкий снова позировал. Память воскрешала одну за другой тревож­ ные картины минувшей ночи. Ночи, в которой ярко проявилась титаническая воля Ленина, его авторитет среди людей труда, его неиссякаемое желание высвободить страну из кровавой бойни... Чичерин пришел в Таврический дворец, зная, что только после ультиматума Ленина ЦК принял решение заключить мир. На совещании фракций большевиков и «левых» эсеров депутатов ВЦИКа Чичерин негодовал, наблюдая, как большинство «левых» эсеров и «левых коммунистов» упорно не желали согласиться с неопровержи­ мыми доводами Ленина. Память включала, как ленту хроники, картины бесед Крупской и Ленина с членами фракции большевиков. Особенно ярко запечатлела она продолжительную беседу Ленина с Бухариным. На эти картины накладывалась другая. Огромный зал Таврическо­ го дворца, ярко освещенный, забитый людьми. Чичерин снова слышал выступление Мартова, главы «лево»-эсеровской фракции Штейнберга. П в памяти, как отлитые из звонкого металла, звучали слова Ленина. Он фактами состояния армии доказал, что Россия не может вести войну, призывал добиться передышки. Он призывал «левых коммунистов», став­ ших рабами пышных фраз, быть реалистами. Он разоблачил Бухарина, Рязанова, меньшевика Мартова, «левых» эсеров Штейнберга, Камкова так, что от их доводов не осталось ничего, кроме красивых фраз. Фамилия Мартова коснулась сознания, как раскаленное железо. Для Чичерина долгие годы Мартов был идеалом революционера, чело­ века высоких принципов, ясного видения жизни. Возвратясь из эмигра­ ции, Чичерин понял, что Мартов типичный ограниченный буржуазный революционер, осторожный, ошеломленный социалистической револю­ цией. Что бы делал он сейчас, если бы не вмешательство Ленина в его судьбу, если бы Советское правительство не выручило его из тюремного заключения в Лондоне?