Сибирские огни № 03 - 1971

Суждение в правительственных сферах с по­ мощью Муравьева вопроса о новом иссле­ довании Амура, строительство транспорта «Байкал», кругосветное путешествие на Камчатку, открытие входа в Амурский ли­ ман и пролива между Сахалином и матери­ ком — такова событийная канва романа «К океану». Четко определены основные ли­ нии повествования и группы персонажей: Невельской, его офицеры и матросы, Му­ равьев и его окружение, правительственные и научные круги, связанные с проблемой Амура. В романе «Капитан Невельской» круг действия расширяется: детально дается жизнь иркутского общества, декабристов в Сибири, жизнь малых народов в районах, открытых Невельским и т. д. Все больше обнаруживаются расхождения в понимании целей с ытия и освоения устьев Амура между Невельским и Муравьевым. События романа «Война за океан» выводят амур­ ский вопрос в область международной по­ литики: амурский сплав, успешная оборона Петропавловска-на-Камчатке во время Крымской войны и последующее спасение русской эскадры благодаря открытиям Не­ вельского означали полную победу его де­ ла — окончательного утверждения России на Нижнем Амуре и в Приморье, открытия для России «второго окна в мир», словом, того, что Герцен считал одним из самых крупных шагов цивилизации. Но именно по­ беда Невельского делала его теперь ненуж­ ным для Муравьева и, следовательно, пра­ вительства. Впереди для него — почетная отставка и почти полное забвение. Громадная работа, проделанная автором по изучению эпохи в различных ее ипоста­ сях (социальной, политической, идейной, моральной) биографий и даже родослов­ ных изображаемых исторических лиц, жиз­ ни и природы различных стран,— определи­ ла достоинства и недостатки романов о Не­ вельском. С одной стороны — это факти­ ческая точность, достоверность не только в изображении главных событий и лиц, но и деталей: от заметки в плимутской газете до имен проводников амурской экспедиции. С другой — по мере углубления автора в ма­ териал — повествование утрачивает компо­ зиционную четкость, главное теряется в мельчайших подробностях, информация и -описание заслоняют наиболее драматичес­ кие моменты; характеры, отягощаемые все новыми деталями, не столько развиваются, -сколько утрачивают первоначальную яр­ кость и выразительность. Центральными фигурами всего цикла яв­ ляются Муравьев и Невельской. Характеры их в романе «Первое открытие» очерчены довольно определенно. В изображении Му­ равьева автортследовал известной характе­ ристике Герцена: «...оригинальный человек, демократ и татарин, либерал и деспот...»1 Во всей его деятельности, связанной с от­ 1 А. И. Г е р це н. Собрание сочинений в 30 то­ мах, т. XI, М., 1957, стр. 357. крытиями Невельского, видим мы эту при­ чудливую смесь противоположных свойств. Муравьев — пока еще не Амурский — это автор записки царю о необходимости отме­ ны крепостного права, человек светлого ума и огромной энергии, деятель, искренне оза­ боченный укреплением России на Тихом океане; он смело демонстрирует свою сим­ патию к декабристам Волконским и Тру­ бецким, преследует казнокрадов и взяточ­ ников. В то же время он — верный слуга царя, монархист до мозга костей, деспот, человек, немало озабоченный карьерой и выгодой, бесцеремонный в выборе средств; он будет охотно расточать комплименты Невельскому и его сподвижникам и не станет возражать, когда слава и честь вели­ кого открытия будут отнесены исключитель­ но к нему. Значительная роль Муравьева, который использовал свою власть в огромном крае и связи в правительственных сферах в инте­ ресах утверждения России на Амуре, для автора несомненна. Но, в отличие от био­ графов Муравьева, автор не идеализирует его. Это незаурядная личность, но и человек своей среды, «питомец Кавказа и Марсова поля», как назвал его Невельской; как ни сочувствует Муравьев Невельскому в пер­ вый период их сотрудничества, он не по­ жертвует ради дела карьерой и благополу­ чием; считая роскошь признаком власти и величия, он с комфортом путешествует на Камчатку, «цивилизуя» далекие окраины с помощью концертов знаменитой француз­ ской виолончелистки; в сплав по Амуру он пускается целой губернией, обеспечив все удобства, в то время, когда экспедиция Не­ вельского буквально умирала с готода из-за чудовищно ничтожных средств, выделенных ей. По мере приближения успешного конца амурского дела, в нем все больше чувству­ ется будущий «граф Амурский» — уже не смелый реформатор края, а официальный представитель царской монархии, которого славят и чествуют стихами члены семейно­ го клана тех самых Кондинских, для которых он еще недавно был грозой. Итогом размыш­ лений автора об этой личности, видимо, сле­ дует считать выводы Гончарова в послед­ нем романе, при этом автор внес ноту сом­ нения в ту восторженную характеристику Муравьева, которую Гончаров дал в статье «По Восточной Сибири». Образ Муравьева получился объемным и многогранным, ши­ рокое и подробное изображение быга и ок­ ружения Муравьева помогло автору снять этого героя с того официально-помпезного пьедестала, на который поставили его мему­ аристы и историки тех лет. Сложнее оказалось для романиста соз­ дать художественный образ Г. И. Невель­ ского. Воспоминания сподвижников и сов­ ременников Невельского, его собственные записки «Подвиги русских морских офице­ ров на крайнем Востоке России» воссозда­ ют характер исключительный. Таким видел его и А. П. Чехов, охарактеризовавший его как «энергичного, горячего темперамента