Сибирские огни № 03 - 1971

«Что им радость в царстве мертвых? Что им поздняя награда? Ты дай им иную долю, если дать ее ты можешь»,— говорит Мирсуснэхум. Молились люди всем злым и добрым духам земли. Но все было напрасно. И вот произошло чудо: кто-то услышал молитвы людей! Кто-то исполнил мечту людей! Свершилось чудо! Кто это сделал?! 4 «Ленин! Большевики! Революция!» — говорят люди. Так я услыхал впервые о Ленине. Может быть, тогда я задумался о своем батрацком детстве. «Неужели,—думал я,—мои братишки и сестренки больше не бу­ дут платить ясак?!» Тогда, наверное, я и решил, с кем мне идти! Едет Мирсуснэхум, видит: гора. Высокая гора, заснеженная. Дол­ го ли, коротко ли поднимался по склону, наконец, достиг вершины. Там по белому снегу рыжими лисенятами бродят стада звезд, на волнах облаков легкой лодочкой плавает месяц... И вдруг видит: какой-то старец запрягает в маленькую нарту собаку и едет к нему. — О, Мирсуснэхум, внучек! Крылатой ли птицей принесен ты сю­ да, летающим ли зверем ты сюда доставлен? —заговорил старец, подъехав поближе. А борода у него белая-белая. — Растущий человек разве ездит по одним и тем же местам, разве плавает по одним и тем же водам’ !—отвечает Мирсуснэхум, не сводя глаз с удивительной нарты, где сияет солнце. Сидит солнце в нарте, а собака его возит. — Погоди, внучек! Ступай ко мне в дом. Будешь гостем. А я скоро вернусь. Открыл старик двери, крикнул: «Люди, не обижайте моего дитяти! Кормите, поите его!..» Старик уехал, а он остался тут. Вошел Мирсуснэхум в дом. Ни души. Сел на лавку, думая: «Он сказал, не обижайте его... Кто меня может обидеть? Здесь никого нет!» И зоркие глаза его замечают в заднем углу кусок шелковой занаве­ ски. Шелк зашевелился Стало невыносимо жарко. — Умереть можно от такой жары! —молвил Мирсуснэхум. Шелк зашевелился опять. Стало прохладнее. — Теперь хорошо! Шелк зашевелился в третий раз. Вышла девушка, поздоровалась и пошла на улицу. Принесла с улицы оленьей ¡рудины, разрезала мясо и в котел кипящий опустила. И вот дымится душистое оленье мясо на блюде. На один край блюда кладет она женский нож, на другой — мужской, со словами: — Если думаешь обо мне —ешь! Как может Мирсуснэхум не отведать... Ночью старик приехал домой, а наутро Мирсуснэхум говорит старцу: «Разреши мне, отец, повозить солнце!» — Съезди, только в дела людские не вмешивайся. Солнце погаснет. Запряг собаку, посадил в нарту солнце и поехал. Ездил, ездил, в одном месте посмотрел вниз. Видит: люди дерутся: отнимают друг у друга рыболовные угодья, охотничьи угодья. Думает: «Спуститься бы вниз, бедным помочь». Да вспомнил наказ старика, тяжело на душе стало, а что поделаешь —солнце-то одно. Подъехал к дому. Убрал солнце: сразу стемнело.