Сибирские огни № 02 - 1971

Степан поднялся злой, помятый. — Чего вы там?! — заорал,—Атаману ноги на шее завязывают, а они чешутся!.. — Стерегись хошь маленько!—тоже сердито крикнул Ларька.— Хорошо,—услыхал... Не лезь в кучу! — Что мордва твоя? — Клюем! Наскочим —опять собираю... Текут, как вода из ла­ дошки. — М-мх!.. войско. Не сварить нам с имя каши, Ларька'. Побудь с ка­ заками, я сам пойду туда. Мордва и часть мужиков с дрекольем опять отбегала от сражения. Степан и с ним десятка два казаков остановили их — ...В гробину вас!.. В душу! —орал Степан.—Куда?! —Двух-трех окрестил кулаком но уху.—Стой! Инородцы и мужики остановились. Степан построил их так, чтоб можно было атаковать, и стал объяснять: — Счас наскочим —первые пускай молотют, сколько есть духу. Пристали —распадайся, дай другим... А сами пока зарядись, у кого есть чего, передохни. Те пристали —распадись, дай этим. Чтоб на переду всегда свежие были. И не бегать у меня! Казаков назад поставлю, велю рубить! Кого боитесь-то?!. Мясников! Они только в рядах мастаки —то­ порами туши разделывать! А здесь они сами боятся вас. Ну-ка!.. Не от­ ставай!.. Узю мясников!.. Наскочили. Заварилась каша... Молотили оглоблями, жердями, рубились саблями, кололись пиками, стреляли... А уже вечерело. И совсем стало плохо различать, где свои, где чужие. — Круши! —орал Степан,—Вперед не суйся —ровней! А то от сво­ их попадет. — Ровней, ребятки! — покрикивал дед Любим.—Ровней, милые! Тут, как с бабой: не петушись, тада толк будет! Степану прострелили ногу. Он, ругаясь выбрался из свалки, взошел, хромая, на бугорок. Ему помогли стащить сапог. Подошел потный и окровавленный Ларька. — Куда?.. В ногу? —спросил он. — В ногу опять. — Шибко? — Нет...—Степан поворочал ногой.—Кость целая. — Федора убили. Сукнина.—Ларька плюнул сукровицей, потрогал разбитые губы. — Ох, мать ты моя-то!.. Совсем есаулов не остается,—с горечью горькой сказал Степан.— Вынесли хоть? — Вынесли. — Берегитесь сами-то!—повысил голос Степан.—Куда вас черт несет! С кем останусь-то? — все поляжете... — Хватит, что ль? Не видно уж стало...—Ларька всматривался в темную, нестройную громаду дерущихся людей. — Погодь. Пускай сам отойдет. — Отходит уж. А то —впотьмах-то —своих начнем глушить. Стрельцы аккуратней держутся. — Ну, вели униматься. Хватит. Казаков много легло? — Да нет, думаю... Задело многих. Мне зубы выбили.—Ларька сплюнул,— Хорошие зубы-то! — Матвей живой?