Сибирские огни № 02 - 1971

Другой дьяк басовитым голосом вычитывал на Постельном крыль­ це московским служилым людям Указ царя. — «И мы, великий государь, царь и великий князь Алексей Михай­ лович, велел вам сказать, что Московское государство во жребии и во обороне пресвятые владычицы нашея Богородицы и всегда над всяки­ ми неприятели победу приемлет по господе бозе молитвами ея. А ныне мы, великий государь, и все наше Московское государство в той же надежде, и его господе бозе несумненную надежду имеем на руководи­ тельницу нашу пресвятую Богородицу. И указали быть на нашей госу­ даревой службе боярину нашему и воеводам князю Юрью Алексеевичу Долгорукову да стольнику князю Константину Щербатову. А за те ваши службы наша государева милость и жалованье будет вам свыше прежнего. А беде, забыв господа бога и православную хри­ стианскую веру и наше великого государя крестное целование, против того врага божия и отступника от веры православной и губителя невин­ ных православных христиан Стеньки Разина на нашу великого госуда­ ря службу тотчас не поедут и учнут жить в домах своих, и по нашему великого государя Указу у тех людей поместья их и вотчины укажем мы, великий государь, имать бесповоротно и отдавать челобитчикам, которые будут на службе. А буде, которые всяких чинов служилые лю­ ди с нашей великого государя службы збегут, и тем быть казненным смертью безо всякой пощады. И вам бы одноконечно ехать со всею службою, не мешкая, и нам, великому государю, служить, и за свои службы нашу великого государя милость получить. Всё!» Нет, не зря Степан Тимофеич так люто ненавидел бумаги —вот «заговорили» они, и сила незримая встала за ними. Там, на Волге, можно орать, рубить головы, брать города, проливать кровь... Здесь, в Москве, можно молчать. Здесь будут «говорить» бумаги. И они —си­ ла, которая гнетет силу. Государство организованно наступало на чело­ века, и впереди шелестящим парализующим строем шли бумаги. Указы. Грамоты. Списки. Табели... О, как страшны они!.. Если представить, что те бумаги, которые жег Разин на площади в Астрахани, кричали человечьими голосами, стонали, бормотали проклятья, молили пощады себе, то эти, московские, восстали мстить, «говорили» спокойно, со зна­ нием дела. Ничто так не страшно было на Руси, как госпожа Бумага. Одних она делала сильными, других —слабыми, беспомощными. Степан, когда жег бумаги в Астрахани, воскликнул в упоении: — Вот так я сожгу все дела наверху, у государя! Помоги тебе господи, Степан! Помоги тебе удача, искусство твое воинское Приведи ты саблей своей острой всех обездоленных, забитых, многострадальных —к счастью, к воле. Дай им волю! 18 Саратов сдался без боя. Степан велел утопить тамошнего воеводу Кузьму Лутохина. Умертвили также всех дворян и приказных. Имения их поделили. В городе введено было казацкое устройство; атаманом поставлен сотник Гришка Савельев. Долго не задерживаясь в Саратове. Степан двинул выше —на Самару. В последнее время, когда восстание начало принимать —неожидан­ но, может быть, для него самого —небывалый размах, в действиях