Сибирские огни № 02 - 1971

прошли оттуда, он окреп. Те губошлепы-то пропустили... Он и вошел в охотку. Царя, говорит, за бороду отдеру разок... — Разок надо бы,—неожиданно сказал Корней.—Не худо бы... С головой вместе. Только —шумом городка не срубить. Славный он ка­ зак, Стенька... Жалко мне его. — Тут самая пора себя пожалеть,—заметил Самаренин.-»-А то вы­ ходит: он ногой в стремя, а мы —головой в пень. Поздно вечером Фрол Минаев и с ним два казака выехали вдо­ гон Разину. Побежали сразу резво. Фрол доверился судьбе... На всякий случай надо, конечно, держать ухо востро, но в глубине души он не ве­ рил, что Степан поднимет на него руку. Напротив, может; именно он, Фрол, отведет беду с Дона. В Крым или на калмыков Фрол и сам бы еще,разок сходил со Степаном... Но не на царя. Были они когда-то, Фрол со Стенькой, в большой дружбе. Фрол ро­ дился и вырос тоже в станице Зимовейской, был годок Степана, вместе ходили на богомолье в Соловки... И тогда-то, в переход с Дона на Моск­ ву, случился со Степаном большой и позорный грех, про который до сих пор знали только они двое —Степан и Фрол. Было им по двадцать шесть лет, но Степан шел в Соловки уже второй раз. Ехали с ними все бо­ льше старые казаки, израненные в сражениях, много грабившие на веку,— ехали замаливать грехи. Молодые, вроде Стеньки и Фрола, ходили в Соловки то ли по обету, как ходил Стенька в первый раз (обещал уми­ рающему отцу сходить помолиться казачьему святому Зосиме), то ли по настоянию здравых еще, обычно пожилых родичей, желавших своим род­ ным помощи божьей и судьбы «милостивой». А, заодно, и за них бы, ста­ риков, отдать поклон... То ли молодые сами, своей волей просили на кругу разрешения сходить в далекий монастырь —не сиделось дома, охота было посмотреть мир большой, это поощрялось, круг решал отпускать. В тот раз Стенька ехал своей волей. Фрола прогнал на богомолье дед его, Авдей Минаев, который на старости лет сильно ударился в бога, но сам был уже не ходок, и потому в Соловки поехал внук Фрол. Не без удовольствия, надо сказать. Неподалеку от Воронежа остановились у крепкого старика. Дом у него большой, на отшибе, ближе к лесу. Хозяин бортничал. У него всегда останавливались каз-аки с Дона. Старик был какой-то свойский: молчаливый, верный слову, на первом месте —товарищ, потом всё. В прошлый раз останавливались у него же. Однако с тех пор в доме ста­ рика произошли изменения: лесиной убило сына его, Мотьку. Осталась со свекром невестка, чернобровая Аганя. Казаки сразу смекнули, что Аганя тут —и за хозяйку, и за жену, но вида не подали. Выпили. Аганя тоже выпила; кровь заиграла в ней, она безо вся­ кого стеснения заглядывалась на казаков, похохатывала... Часто взгля­ дывала на Стеньку. А тот еще с прошлого раза запомнил Аганю, но тогда слишком был молод, стеснялся, и у Агани был муж. Теперь Стень­ ка осмелел... И так они откровенно засматривались друг на друга, что всем стало не по себе. Один только хозяин как будто ничего не замечал, помалкивал, пил. Старший в станице, Ермил Пузанов, вызвал Стеньку на улицу, предупредил: — Не надо, Стенька, не обижай старика. Оно и опасно: старик-то.« такой: пришьет ночью, пикнуть не успеешь. — Ладно,—ответил Стенька.—Я не малолеток. Утром он сказался больным. — Чего такое? —спросил Ермил.