Сибирские огни № 02 - 1971

упрекнет в «завербованности». Альбер Камю говорил в своей речи по поводу вручения ему Нобелевской премии,— имея в виду, правда, не журналистику, а художественное творчество: «Если верить декларациям натуралистов X IX века, реализм — это точное воспроизведение действительности. Таким образом, искусство должно быть тем же, чем является фотография. По сравнению с живописью— фотография воспроизводит, в то время, как живопись — выбирает. Но что она воспроизводит и что такое действительность? Уж если на то пошло, даже лучшая из фотографий не представляет собой достаточно верного воспроизведения, даже она недостаточно реалистична. Что, например, в нашем мире реальнее человеческой жизни? И можно ли надеяться воспроизвести ее вернее, чем в реалистическом фильме? Но при каких условиях будет возможен такой фильм? Эти условия невыполнимы. В самом деле, для этого нужно представить себе идеальную камеру, которая, будучи день и ночь направлена на данного человека, беспрерывно фиксировала бы малейшее его движение. В результате получился бы фильм, показ которого занял бы целую человеческую жизнь и который поэтому могли бы увидеть лишь зрители, согласившиеся отказаться от собственной жизни исключительно ради интереса к деталям чужой жизни. И даже при этом условии такой воображаемый фильм не был бы реалистическим по той простой причине, что овальность человеческой жизни не находится обязательно там, где пребывает человек. Она в .других жизнях, формирующих его жизнь, прежде всего, в любимых людях, которых в свою очередь тоже следовало бы заснять, но также и в жизни незнакомых ему людей, могущественных и ничтожных сограждан, полицейских, учителей, невидимых спутников, работающих на шахтах и стройках, дипломатов и диктаторов, религиозных реформаторов, художников, творящих мифы, определяющих наше поведение, и, наконец, ничтожных представителей суверенного случая, управляющего даже самой упорядоченной жизнью. Значит, возможен только один реалистический фильм, тот самый, который показывается нам невидимым аппаратом на экране мира...» Отбор неизбежен, делает вывод Камю, и нельзя не признать, что рассуждения его в этой своей части блистательны и неотразимы, причем если в приложении к искусству в них еще можно уловить какие-то слабые места (например — нарочитую ограниченность понятия «реализм» в «исходной» точке рассуждения), то в отношении документалистики все это обладает особенной силой точности. И пресса, конечно, отбирает Тональность корреспонденций, касающихся Советского Союза, мгновенно теплеет, как только речь заходит о возможностях расширения экономических контактов: в этом отношении японская пресса весьма последовательна. Возможности получения советской электроэнергии и нефти, развития «локальных» торговых отношений с советским Дальним Востоком, поиски форм сотрудничества в развитии Сибири — все это обсуждается весьма оживленно. Но как только «деловые» соображения отступают в сторону, меняется снова и «температура» корреспонденций, хотя некоторые попытки сохранить мину объективности по-прежнему остаются. В этом смысле я могу себе представить, какой радостной находкой для редакции «Майннти» явились путевые заметки художницы Мисако Сисидо, публиковавшиеся в нескольких номерах под сенсационным заголовком: «Японская женщина одна путешествует сквозь Европу». Вот первые впечатления — путешествие на корабле от Иокогамы до Находки: «Когда-то я представляла себе русских лак суровых людей, которые могут «послать меня на тяжелые работы в Сибирь, если я буду болтать слишком много» — ьо эти страхи были рассеяны. Русские, которых я встретила, были добрые и хорошие. Мне стало заметно легче.