Сибирские огни № 02 - 1971

а их мать примостилась в спальном мешке около кровати. На полу же, расстелив матрацы и бросив под голова меховые куртки, спали богатырским сном несколько молодых парней. Эту живописную группу выразительно дополняли двое полутрезвых мужчин, почему-то надумавших завершить бурно начатый вечер ремонтом часов —было похоже, что мелкие шестеренки на мокром столе жили уже своей, отличной от всего механизма жизнью. Аня так и застыла на пороге. Даже она, приученная ко всему десятью годами кочевого быта, такого еще не видывала. — А нам куда? Сергей смущенно показал рукой на кровать, с которой часа три назад его подняла бессонница. Ну, как объяснить Анюте, что общежитий в поселке пока нет! зато все знают, что Цыганков без семьи живет, один в комнате — это же роскошь! И как откажешь людям — не без дела ездят. Что же до этих двух мужиков — сам их впервые видит. Ушлые, видать,— только пришли и уже на переднем месте. И где только спирт добыли— в Тазовском «сухой закон» Заторопился, бросился постель расстилать, ребятишек обихаживать. Разжился где-то банкой сгущенки, хлеба добыл, раскладушку у соседей выпросил, непрошеных гостей-пьянчужек выпроводил. Лишь когда разморенные теплом и едой детишки залегли штабельком на койке, обнял жену за плечи. нежно разглаживая морщинки на усталом лице: — Вот и наше с тобой, Аннушка, заполярное новоселье... Ты уж извини.— Помолчал, потом добавил, виновато улыбаясь,— Отстроим го.род, хорошая квартира будет... Когда я покидал Тазовское. строительство геологического городка Газ-Сале шло полным ходом. Рядом с нашей замерзшей буровой день и ночь сверкали на будущей пристани молнии электросварки. Трактооы перемесили тундру до полужидкого состояния, и ходить по ней можно было лишь привязывая высокие голенища резиновых рыбацких сапог к брючному ремню. Плотницкие бригады жили, что называется, на казарменном положении в бывших балках бу- рориков и приезжали в Тазовское лишь на выходной — семьи проведать, в баньке попариться. Желтые, цвета поздней морошки, срубы новых домов заметно отличали «наш» холм от окпестной тундры. Провожая меня, Сергей сказал: — Снова приедешь — встречать уже в городе будем. И вот я опять спешу к тебе, родной поселок. Последний отрезок длинного пути — катепом из Тазовского в Газ-Сале. Приметы нового бросаются в глаза уж вдесь, в дороге. И в наше время было немало пассажиров на первую буровую Но не таких. Кто сейчас плывет по реке? Шумная стайка загорелых ребятишек — переполненные впечатлениями школьники возвращаются домой из южных пионерских лагерей. Старушка явно пенсионного вида с пахну­ щей яблоками кладью — она через полстраны едет на первое свидание с внучкой, родившейся уже здесь, в тундре. Даже черноусые, смуглолицые представители неутомимого племени торговцев орехами и сухофруктами включили заполярный поселок в свою суетливую орбиту. Говорливые агенты госстраха и самоуверенные носители культуры, щеголеватые отпускники и молодые научные сотрудники из больших городов, будто сошедшие с витрин конкурса на самое небрежное одеяние (у каждого свой шик!),— словом, второй эшелон, верный признак начала устойчивого. оседлого житья-бытья. Да и река изменилась. Раньше редко-редко попадалась встречная посудина. Нынче же Таз — словно оживленная улица, только вместо легковушек по ней скользят юркие катера. а тупоносые самоходные баожи — это по-здешнему грузовики. И на берегах стало оживленнее: то увидишь бульдозер трубопроводчиков, то охотника с ружьем. Вскоре на хотмо показались первые дома поселка. Удивительное это чувство — возвращение 'на старое место. Идешь, и словно сама память с растроганном усмешкой водит тебя за ручку. Вот здесь, где стоят сейчас успевшие пропитаться специфическим запахом пе- регпетого железа и керосина ремонтные мастерские, ты нашел когда-то неистощимое «месторождение» морошки и вся вахта бегала сюда «попастись» На нынешней окраине поселка, где топорщатся сваями запасенные впрок фундаменты будущих домов, геофизики прежде держали на отшибе склад взрывчатки и девчонки-стооожихи жаловались: больно далеко от людей, парни озоруют. Только на дежурство заступишь, а с разных сторон папиросные огоньки, словно глаза волчьи,— у кавалеров свои «дежурства». Ступенчатая пирамидка на месте грохотавшей и лязгавшей буровой № 2 — своего рода памятник родительнице заполярного газа. Застывшие в каменной неподвижности волны недавних тракторных дорог... Так вот ты какой, первый тундровый поселок разведчиков газа. Мангазея нынешнего века. Двухэтажные дома с укутанной в войлок или одетой в дощатые короба витой линией парового отопления. Школа, сверкающая чистотой предпраздничной побелки. Новый клуб, с бильярдом на почетном месте,— клуб только что введен в действие, абстрактные реечные узоры дранки на стенах и потолках еще ожидают послеусадоч- ную штукатурку. Хотя на дворе конец августа, под слегами тесовых тротуаров уже лежат тоненькие пластики снега. Здравствуй. Газ-Сале' Размещением командированных заправляет Таня Поокопьева, комендант экспедиции. С удивительной для ее комплекции резвостью Таня носится из конца в конец маленького поселка, отдавая на ходу множество распоряжений. — Трех женщин у Петровых поселим — хозяева позавчера в отпуск улетели. Бери ключ, побыстрей с бельем туда.