Сибирские огни № 02 - 1971

жизнь которых с самой студенческой скамьи переплетена со столь же непростой историей поисков газа в Сибири. И уже их младшие товарищи, сидящие в этом же импровизированном зале, видят в судьбе молодых сибирских ветеранов вдохновляющий пример трудного, но заманчивого пути первооткрывателей. Они еще не знают, что через несколько месяцев Геннадию Быстрову предстоит с гордостью докладывать о новом открытии — заполярной нефти; что Медвежье месторождение сольется с Ныдинским, и Иван Крохин будет чертить новую карту, далеко опережающую самые смелые его прогнозы; что уренгойские буровики обнаружат на' трехкилометровой глубине еще один богатейший пласт, удваивающий и без того баснословные запасы их месторождения. И Иван Гиря будет встречать в Уренгое премьера нашего государства Алексея Николаевича Косыгина, специально приле-' тевшего в Заполярье, чтобы познакомиться с крупнейшей газовой кладовой мира. СТРОИТЕЛЬ НОВОЙ МАНГАЗЕИ Первые месторождения природного газа на Крайнем Севере были открыты неподалеку от того места, где стояла Мангазея, один из самых ранних городов Сибири, основанный еще в 1600 году московским посланцем князем Мироном Шаховским. Близ старинного, давно умершего города поднимается его младший собрат — поселок геологов. Мы, первые жители, так и пытались его назвать: Новая Мангазея. Увы, плоховато знакомо нам прошлое родного края — большинство геологов не вдохновилось исторической параллелью. Выбрани название более, что ли, прикладное — Газ-Сале, «газ на мысу». История донесла до нас имя основателя Мангазеи. А кто закладывал нынешний поселок первооткрывателей заполярного газа? Кто размечал в тундре улицы будущего городка, чьи руки любовно оглаживали свежеструганые брусы первого дома? Боюсь, что уже сегодня, спустя всего лишь несколько лет, жители могут не знать его фамилии. Но ведь был он, первый строитель Газ-Сале! ...Признаться, внешне Сергей Цыганков — так зовут первого начальника стройучастка Тазовской нефтеразведочной экспедиции — ничем не похож на традиционного северного «волка». Ни буйной бороды («пробовал отпускать, жена чуть из дому не вытурила. Да и бороденка-то была — что кочки на болоте...»). Ни богатырской стати («с моим росточком только грибы в лесу собирать»). Ни столь любезной сердцам литераторов и кинематографистов суровости и молчаливости. Наоборот, он приветлив и речист. Над этой его особенностью друзья - охотно подтрунивают: — Тебе, Cepera, только в ООН работать— вот уж наговорился бы... Сергей в карман за словом не лезет, ответит всегда, как надо. И тут же, почти без перехода начинает сугубо деловой разговор: хватит ли бруса до навигации или кому выделить квартиры в новом доме. Только из глубины простодушно-хитрых глаз не уходит насмешинка, готовая в любую минуту прорваться острым словцом или такой вот меланхолично-иронической тирадой: — Генерального-то плана Газ-Сале до сих пор нет. Чует мое сердце, вначале мы поселок сгрохаем, потом проектировщики подоспеют. По всем правилам науки скажут, правильно построили или нет. Только поздно будет. Если человек всегда улыбается, особенно врезаются в память моменты, когда он невесел. С Сергеем Цыганковым такое случилось в первую рабочую осень Тазовской экспедиции. Экспедиция эта отпочковалась от другой, Нарыкарской. Именно из Нарыкар, вместе с начальником Подщибчкичым, перебрались в Заполярье многие инженеры, буровые мастера и начальники цехов. Как это водйтся, они прилетали в новый район налегке, чуть-чуть 'здесь обживались и уж тогда забирали к себе семьи. Как раз к этому времени подоспела оказия — старая экспедиция выделила для новой несколько катеров и барж. Из Нарыкар «семейный караван» повел в Тазов- скую губу водолаз и капитан Валерий Демирский. У Цыганкова на этих суденышках плыла вся семья — жена и трое ребят. Пока шли Обью, особых приключений не было. Но не^ даром же в Салехарде речной судоходный контроль так неохотно и лишь после долгих препирательств выпустил подозрительные посудинки в плаванье по бурной Обской губе. Дальнейший ход событий подтвердил опасения опытных речников. Семейная эскадра откликалась тазовским радистам крайне неаккуратно и из самых неожиданных мест. Уже выйдя на главное, Горноха- манельское русло дельты Оби, она вдруг, словно перешагнув сушу, оказалась в побочном рукаве, так называемой Надымской Оби (как позднее выяснилось, искали там отбившийся катер). За бодрой радиограммой из Обской губы последовало короткое сообщение: шторм снова загнал суда в реку. И уж совсем неожиданной была депеша из Нового Порта, расположенного в стороне от маршрута, на противоположном берегу Обской губы. А потом караван и вовсе замолк. Радист Петя Баженов обшарил весь окрестный эфир: из Нового Порта вышли, больше никаких сведений. Цыганков те дни занят был предельно. Помимо прямой работы, он руководил всем снабжением — назначенный заочно заместитель начальника экспедиции еще загорал на Кавказе в полугодовом северном отпуске. И все же Сергей Ильич успевал по нескольку раз в день наведываться на рацию. — Наверное, непрохождение радио