Сибирские огни № 02 - 1971

Евгений Ананьев ЦВЕТ ТУНДРЫ - ГОЛУБОЙ РАДИ ТАКИХ МИНУТ... «Главный геолог Тазовской экспедиции Быстров, завершая испытание скважины № 2, получил первый в Заполярье фонтан природного газа». «Начальник Тазовской экспедиции Быстров передал в эксплуатацию скважины № 3 и № 15». Нет, это не однофамильцы. Просто между первым и вторым сообщениями прошло почти четыре года. За это время Геннадий Петрович Быстров вырос по службе, а вслед за первым газовым фонтаном ударили другие Я придирчиво оглядываю старого товарища. Нелегко дались ему эти четыре года. Человеку едва тридцать пять стукнуло, а виски седые. И морщин прибавилось, словно прошелся по щекам и лбу резец скульптора. Вб всем остальном он такой же — неугомонный, торопливый Гена Быстров,— вот уж действительно оправдывает свою фамилию.— Что-то давно не показываешься,— скороговоркой упрекает он.— Зажирел, небось, забыл первую буровую? Или новых друзей завел? Вообще, как жизнь? Йо мне, признаться, меньше всего хочется давать Геннадию интервью. Самому интересно узнать о ребятах, с которыми вместе работал на буровой, о новых площадях и планах, о Тазовской. А Быстров удивляется: ну, что может быть нового? Бурим понемножку... Видимо, таков уж закон перспективы: для того, чтобы полностью ощутить значение происходящего, нужно хотя бы немного отдалиться от него. И тогда по-другому увидятся тебе пять балков в тундре, наполовину своей высоты засыпанные снегом, столовая-склад, сарай-кочегарка и буровая установка, денно и нощно грызущая неподатливую земную твердь. Потом ты не паз будешь обращаться памятью к тем местам, и к тому времени, и к тем товарищам, ища в них внутреннее тепло и поддержку.., На буровой № 2, первооткрывательнице заполярного газа, мне довелось работать помощником бурильщика. Она стояла в шестнадцати километрах от районного центра Тазовского. Выйдешь ночью из балка, увидишь вдалеке огни, рассыпанные вдоль речного берега, вздохнешь завистливо, эх, сей; час бы туда... Неухоженный, растрепанный поселок в эти минуты казался средоточием комфорта и многолюдья. А жизнь текла привычная, рабочая. Восемь часов вахты, восемь часов сна (порой и лишку прихватывали). В остальное время охотились на белых куропаток, читали книги, азартно играли в лото. Балки пришли на Крайний Север с опозданием, и после тесной, со сплошными нарами человек на тридцать, избы-общежития, новенькие зеленоспинные вагончики казались верхом благоустройства. В нашем балке было восемь жителей. И девятый у дверей: общественный черный пес с популярной по тем временам кличкой Чомбе. Вообще-то он не заслуживал такой обиды. Пес был добрый и честный. Он сопровождал нас на вахту, провожал к вертолету, когда мы улетали на выходные дни в Тазовское. И обязательно встречал около вертолетной площадки, издалека слыша приближение друзей-хозяев. Рядовая вахта, обычные, совсем не идеальные, ребята. И дни однотонные, наполненные нелегкой «медвежьей» работой. Поворочаешь на вахте 60-килограммовые элеваторы и ключи, потаскаешь тяжелые трубы, измызгаешься за ремонтом насосов — кажется, только ноги до вагонной -полки донести. А пройдет час-другой,— и ты уже ожил, уже подключился к общим бытей- ским занятиям, к общему разговору. И изнутри войдя в судьбы своих товарищей, начинаешь понимать, что никакие хитросплетения литературного сюжета не могут сравниться с емкой сложностью обыкновенной жизни ...Бурильщик Павел Агаев. Невысокий, худощавый, в просторной брезентовой «спецу-