Сибирские огни № 02 - 1971

— Заговорил? — спросил царь. — Заговорит, государь! —убежденно сказал думный дьяк, который часто заходил в подвал. — Спросить, окромя всего прочего: о князе Иване Прозоровском и о дьяках. За что побил и какая шуба? Писец быстро записывал вопросы царя. — Как пошел на море, по какому случаю в Астрахань ясырь присы­ лал? Кому? По какому умыслу, как вина смертная отдана, хотел их по­ бить и говорил? За что вселенских хотел побить, что они по правде ни­ звергли Никона и что он к ним приказывал? И старец Сергей от Никона по зиме нынешней прошедшей приезжал ли? Как иттить на Синбир, же­ ну видал ли? Степана привязали спиной к столу, заклячили голову в кляпы, вы­ брили макушку и стали капать на голое место холодную воду по капле. Этой муки никто не мог вытерпеть. Когда стали выбривать макушку, Степан усмехнулся и слабым уже голосом сказал: — Все думал... А что в попы постригут —не думал. Я ж грабил, а вы меня —в попы. Началось истязание водой. — С крымцами списывался? —спрашивал дьяк. Степан молчал. Капают, капают, капают капли... Голова стянута железными обру­ чами— ни пошевелить ею, ни уклониться от муки. Лицо Степана окаме­ нело. Он закрыл глаза. А на макушке куют и куют красную подкову; го­ рит все внутри, глаза горят, сердце горит и пухнет... Да уж остановилось бы оно, лопнуло! — Куда девал грабленое? Кого подсылал к Никону? Волнами из тьмы плещет красный жар; голова колется от ударов. — Чего велел сказать Никон? ...Вошел Степан в избу; сидит в избе старуха, качает дите. Поет. Степан стал слушать. Бабка пела: Бай, бай да побай, Хоть сегодня помирай. Помирай поскорей,— Хоронить веселей. Тятька с работки Гробок принесе, Баушка у свечки рубашку сошье Матка у печки Блинов напеке. Бай, бай. С села понесем Да святых запоем. Захороним, загребем Да с могилы прочь пойдем. Будем исть-поедать. Да и Ваню поминать. Ба-ай.• • — Что ж ты ему такую... страшную поешь? —спросил Степан. — Пошто страшную?—удивилась старуха,—Ему лучше будет. Хо­ рошо будет. Ты не дослушал, дослушай-ка: Спи, Ванюшка, спи, родной, Вечный тебе упокой: Твоим ножечкам тепло, И головушке...