Сибирские огни № 02 - 1971

Господи, господи!.. Кого клянут твоим именем здесь, на земле! Грянь ты оттуда силой праведной, силой страшной —покарай лживых. Уйм 1 Г их, грех и подлость они творят Зловоние исторгают на прекрасной зем­ ле твоей А служители что? Служителям тоже охота сладко есть-пить, тоже охота нарядное платье носить. А как же? Так. — ...Страх господа бога вседержителя презревший, и час смертный, и день забывший, и воздаяние будущее злотворцам во ничто же вменив­ ший, церковь святую возмутивший и обругавший... Слушают люди — И к великому государю царю и великому князю Алексею Михай­ ловичу, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцу, крестное целование и клятву преступивший, иго работы отвергший... Лгут, лгут, господи! Душат свободу, чтоб себе получить малое — набить брюхо. Им этого хватает —хрюкать И пусть бы хрюкали, сви­ ньи, но они хотят, чтобы им еше бока почесывали —ублажали. Невмо­ готу, господи, сил нет, с души воротит... Унижают. Тошно. — Новый вор и изменник донской казак Стенька Разин, зломыш- ленник. враг и крестопреступник, разбойник, душегубец, человекоубиец, кровопиец..-. — Врете* —сильный душераздирающий голос женщины. Это кричит Алена-старица с костра. Ее жгут. Это —там, где еще горит бунт, где огонь его слабеет, смертно чадит и гаснет в крови. — Врете, изверги* Мучители!. Это вас,—кричит Алена, объятая пламенем, в лица царевым людям (стрельцам и воеводам, которые об­ ступили костер со всех сторон), —не вы мы вас проклинаем! Я, Алена- старица, за всю Русь, за всех людей русских —проклинаю вас! Будьте вы трижды прокляты!!! —Она задохнулась дымом... И стало тихо. 31 Разная бывает на земле тишина. Отлогий берег Дона. Низину еще с весны затопило водой, и она так там и осталась, образовав неширокий залив. Прозрачную, зеркальную гладь залива не поморщит низовой вете­ рок, не тронет упавший с дерева лист; вербы стоят по колена в воде и смотрятся в нее чисто и светло. Станица в две сотки казаков расположилась на берегу залива по­ кормить лошадей. Везут в Москву Степана Разина с братом Они еще в своих богатых одеждах; Степан скован по рукам и ногам крепкой цепью, Фрол гремит цепью послабее, не такой тяжелой. — Доигрался —ишо никого из казаков не проклинали, —говорит Корней крестнику. — Ну, так я тебя проклинаю, —ответил Степан спокойно. — За что бы? Я на церкзу руку не подымал, зря не изводил лю­ дей,—тоже спокойно говорит Корней. —Царю —служу, так я на то крест целовал. И отец мой служил... И твой тоже. — Эх, Корней, крестный,—вздохнул Степан.—Вот скован я по ру­ кам-ногам, и не на пир ты меня везешь, —а жалко тебя. — Вон как! — Жалко. Червём прожил. Помирать будешь, спомнишь меня. — Ладно, —согласился Корней, —я —червём, ты —погулял...