Сибирские огни № 01 - 1971

— Степа, чего же зайти-то уж не хочешь?—встряла Алена, — Помолчи! — велел Степан. Он стал догадываться, что свидание с Корнеем — подстроено.— Чего хотел спросить, кресный? — Хотел спросить... Может, зайдешь, все же? Чего же мы здесь, как...— Корней хотел сказать — «воры», но вовремя спохватился, ибо Степана-то начальные головы российские как раз именовали «вором».— как враги лютые,— досказал Корней.— Дом-то рядом. Да и твой дом — тоже тут же. Хоть к тебе пойдем. — Мой дом теперь .не тут, Корней... Не тут. — Где же? В Кагальнике? — В чистом поле. Дом большой, крыша высокая... Жителей много. — Кого-кого — голи всегда хватало. Чем тут хвалиться? — Чего спросить хотел? — Спросить хотел... Больше устеречь хотел, чем спросить. Неладное затеваешь, Степан. Вижу. Чую. Но спрашивать — чего затеваешь? — не стану. Не скажешь. Но три раза, все же, спрошу. А ты ответь. — Ну? —- Ты к царю послал станицу челом бить... — Послал. — Погоди, это не вопрос, это я знаю. Помилует тебя царь. — Снюхались? С царем-то... — Нет, догадываюсь. Догадываюсь. Снюхаться мы с им всегда успеем — я служу ему, Сгепушка. И ты служишь... Я становлюсь старый. Мне скоро дороже покой будет, чем знатность всякая. Кто войсковым станет? После меня... — Найдете. Святое место пусто не бывает. — Ты станешь. Хошь, даже так сделаем: я раньше время пошлю к царю... попрошу сложить с меня войскового... — Ну-у, кресный! — искренне удивился Степан.— Что эт тебя так допекло? Атаманствуй на здоровье! — То меня допекло,— не выдержал Корней отеческого тона,—что еслив ты, кобель, забунтуесся, то и нам всем головы не сносить! — Так и говори. А то — знатность ему надоела... / — Я отдам тебе, отдам все!.. Правду говорю. Бери. Дай мне дожить спокойно. Дай голову в могилу с собой унесть... Жалко мне ее — на ко- лу-то будет сушиться. Все тебе отдам!.. — Не хочу. Мне ничего от тебя не надо. А что надо — сам возьму. Только — не надо. — Другое, что хотел спросить тебя... — Спрашивай. — Ты знаешь, что еслив ты подымешься куда против воли царя, ов нас хлебного припаса лишит. Весь Дон. Ты же на голод нас обрекаешь... — Врешь! Лукавишь, старый. Вас он припаса не лишит. Он побоит­ ся, что я тот припас перехвачу выше,— это другое дело. Я это не сделаю. Если хошь говорить со мной по правде, говори, не лукавь. Не делай из меня недоумка. Какой третий вопрос? — Недоумка из тебя никто не делает... Не сделать. Но и не вели­ ким умом грешат, Степан, а волей. — Какой вопрос? — Куда хошь ийти по весне? — Этого я... не только тебе, а самому господу богу не скажу. Все? — Все. Ты знаешь, на што ты идешь? — Знаю. — Знаешь. Не маленький. Только не знаешь ты, что сгубишь все наши вольности донские... Не тобой они добывались, не твоими голодран-