Сибирские огни № 01 - 1971

«Соленая падь» и повестью «На Иртыше», рассказами, очерками, статьями, связанны­ ми, главным образом, с жизнью Сибири, ее прошлым и настоящим. Называя здесь кни­ ги писателя, мы вовсе не хотим сказать, что новая его работа, жанр которой — публи­ цистика и критика, представляет собой не­ кий комментарий собственного творчества. Это не так, хотя здесь многое можно узнать и о жизни писателя, и о его творческой ла­ боратории, и о его литературных пристра­ стиях. Все-таки не только этим привлечет читателя книга «Интервью у самого себя». Это «интервью» человека активного, ду­ мающего само заставляет размышлять о многих проблемах искусства. О соотноше­ нии истории и современности, науки и лите­ ратуры, о языке и художественном образе, о литературных жанрах и природе таланта... Только не нужно думать, что перед нами теоретическое исследование, а не свободный разговор, в котором автор вспоминает пи­ сателей так или иначе близких ему — от Леонида Мартынова до Валентина Овечки­ на. от Чехова (статья о нем названа «Ис­ кусство такта») до Парла Васильева. Если решать вопрос формально, книга эта — сборник статей, написанных в разные годы. Однако как отдельная книга такое «интер­ вью» могло состояться лишь теперь, после выхода в свет томов залыгинской прозы, ибо. по мысли автора, «писатель для раз­ мышлений о литературе должен иметь свой собственный «производственный» опыт, а опыт этот никогда не приходит рано». О чем же говорит опыт Сергея Залы­ гина? В плане теоретическом очень интересны взгляды писателя на художественный об­ раз и его оценку критикой. Конечно, С. За­ лыгин не просто излагает свои взгляды, он полемизирует, и эта полемика отражает жи­ вучие болезни нашей критики. Писатель ре­ шительно не согласен с отождествлением взглядов героя и автора. Это, казалось бы, недоразумение возникает всякий раз, когда художнику хотят преподать урок политгра­ моты. Как верно и хорошо сказано о раз­ ных литературных героях, которых мы не должны отрывать от конкретной историче­ ской обстановки, С. Залыгин справедливо считает, что нужно было время, чтобы оно их рассудило Теоретически критика с этим вроде бы согласна Никто теперь не винит М Шолохова за ошибки Григория Мелехова (но ведь винили же), вряд ли кому придет в голову, чтобы за поступки Самгина «отвечал» М Горький Но когда критик читает не М. Горького или М Шо­ лохова, а, скажем, С. Залыгина или Ч Айт­ матова, нет-нет да и прозвучит укоряющее слово. Критика,— замечает Залыгин,— по­ рой делает слишком прямые и поспешные выводы из того, что говорят герои о войне, коллективизации и международном поло­ жении: «Дальше все ясно: один герой не понимал смысла событий, другой недопо­ нимал, третий был уже сознательным и по­ нял все. Хвала автору, герой которого вс* понял». ) Чтобы написать обо всем этом, нужен был свой «производственный» опыт, нужно было, например, автору услышать упреки в связи с некоторыми высказываниями и поступками его героя Степана Чаузова. Отстаивая исторически-правдивый подход к явлениям недавнего прошлого, С. Залы­ гин так пишет о литературных героях: «Они-то не обладали еще всем тем, что мы называем и «дистанцией», и «судом исто­ рии», и просто «повзрослением». Автор этим фактором времени располагает, и было бы очевидной ошибкой для него приписывать это же свойство и своим героям». Разумеет­ ся, писатель вовсе не «открещивается» от своих персонажей — профессор Вершинин («Тропы Алтая»), Ефрем Мещеряков («Соленая падь») и Степан Чаузов («На Иртыше») многое видят глазами автора, но о многом судят и не так, как их творец. По­ тому что их творец — не только художник, но и сама эпоха, подсказавшая автору ха­ рактеры этих персонажей. Вот почему едва ли не главная гема этой книги— историзм, как его понимает С. Залыгин. Этот принцип историзма выдержан во всей книге Он в равной мере присущ и очерку «Факт недалекого прошлого» (о Валентине Овечкине), и статьям «Писа­ тель и Сибирь» и«От науки к литературе», им руководствуется автор, обращаясь к поэ­ зии Павла Васильева («Просторы и грани­ цы») и Леонида Мартынова («Расстояние не помеха») Думая о повести «На Ирты­ ше», или «Жестокости» П. Нилина, или «Сентиментальном романе» В. Пановой, понимаешь что все это написано о прош­ лом во имя будущего, а не просто навеяно воспоминаниями молодости. С. Залыгин убежден, чго «только гот народ может смело смотреть в свое будущее, который непредвзяю и безбоязненно рассматривает свою собственную историю, свой опыт, хотя бы и горький» Речь идет не о модерниза­ ции истории, не о том, чтобы вывести со­ временных героев в неких маскарадных кос­ тюмах. Прошлое— оно и есть прошлое, но исторический опыт учит, обогащая нас сегодня. Автор «интервью» наводит на размышления о книгах, которых он непо­ средственно не затрагивает. Например, о романе М Булгакова «Мастер и Маргари­ та», где легенда о Понтии и Пилате, хотя и подана в бытовом плане, все же остается рассказом о далеком прошлом. Историче­ ские аналогии здесь кажутся натяжкой. Но вот в плане нравственном эта притча зву­ чит актуально в суровый и трагический двадцатый век переживший трагедии войн и разгул расизма и фашизма. Исторический принцип С Залыгина про­ является в конкретном анализе творчества писателей. Всего несколько страниц посвя­ щено Валентину Овечкину. Пишет человек, причастный к очерку, известный своими публицистическими выступлениями, пишет так, что его характеристику можно без