Сибирские огни № 01 - 1971

В одной из поездок дорога завела меня в город Уцуномия. — Давайте не будем останавливаться в гостинице,— сказал мне Гото.— Здесь живет мой школьный товарищ, инженер, заночуем у него. И вам, наверное, будет ин­ тересно... Конечно, мне было интересно! Много позднее, уже на Родине, мне довелось прочитать в «Новом мире» японские записи Всеволода Овчинникова — журналиста, проработавшего в Стране Восходяще­ го Солнца не один год. По его словам, возможность посетить частный японский дом — редкостная удача, особенно для иностранца: приглашать к себе даже очень близких друзей в Японии не принято, и знакомиться с традиционным японским бытом можно, в основном, лишь в гостиницах национального стиля — «рёканах». Если так, то мне исключительно повезло. Может быть, потому, что в глазах япон­ цев я был частным лицом, не связанным с какой-либо официальной должностью, мне довелось побывать во многих частных домах. Дом в Уцуномия был не первым из них, но от этого не менее любопытным. У двадцатизосьмилетнего инженера Мамия и его молодой жены оказалась скром­ ная двухкомнатная квартирка. По стенам висели изображения рыб—-самых обычных, натуральных рыб. Я уже 'знал этот способ — так хвалятся своими успехами японские рыболовы-любители: пойманная рыба накрывается листом чистой бумаги после чего бумагу легко трут сверху ладонью, намазанной графитным порошком. После этого пишется, примерно, такое. «Рыба сия поймана мною, таким-то, там-то и тогда-то, вес такой-то, длина такая-то...» Другим приметным украшением комнаты был большой японский ванька-встань­ ка— Дарума, стоявший на комоде. 8 отличие от своего российского собрата, японский занька-встанька — старик, у него мохнатые черные брови. По преданию, Дарума был монахом буддийской секты Дзэн, которая рекомендует своим адепгам проводить как можно больше времени в неподвижности (запрещается даже думать, ибо мысли — это гоже движение), чтобы достичь таким образом блаженного слияния с природой. Дарума столь истово исполнял предписания секты, что остался в конце концов без ног, атрофировавшихся за -ненадобностью. , У большого Дарумы. стоящего на ксмоде, отсутствовал, как я заметил, один глаз. — Когда люди .задумывают желания,— сказали мне,—-они покупают безглазого Даруму и рисуют ему один глаз. Когда желание исполнится, рисуют второй глаз... — И вам, надеюсь, нетрудно догадаться, какое сокровенное желание у наших мо­ лодоженов,— рассмеялся Гото.— Они ждут наследника, маленького господина ,Мамия.. Книг в доме не было видно. Впрочем, в знак особого доверия мне принесли семей­ ную книгу расходов, которую я изучал с большим интересом. Очевидно, под ее влия­ нием меня потянуло на разговор о литературе. — Кого из современных японских писателей вы предпочитаете? — спросил я госте­ приимных хозяев. — Юкио Мисима,— в один голос ответили оба. — А какие произведения этого писателя? 1 — «Тысяча журавликов»,— ответила жена. — Позвольте, вам, конечно, виднее, но, по имеющимся у меня сведениям, эту книгу написал другой писатель— Ясунари Казабага, нобелевский лауреат... — Ах, вот как? — довольно вяло удивились мои собеседники. Курьезный диалог этот говорит, помимо всего прочего, ос исключительной попу­ лярности имени Юкио Мисима, которому молва, подобно гоголевскому чиновнику, готова приписать едва ли не все, написанное по-японски за последние годы. Надо сказать, писатель активно и сознательно «работает» на эту популярность: снимает­ ся — в главных ролях! — в кино, появляется на телеэкране, бросается в пекло студен­ ческих дискуссий. Его имя мне приходилось слышать столь часто, чаше, чем любое другое, имея в виду не гэлькэ даже имена писательские, что в конце концов стало понятно: речь идет о своеобразном феномене в мировом литературном процессе. Говорят, что Мисима очень талантлив. Стилист, психолог, тонкий живописатель