Сибирские огни № 01 - 1971

богато, то о поэзии современной этого сказать нельзя — даже с поправкой на пятнад­ цатилетнюю давность издания. В русском переводе преобладают произведения газет­ ные, принадлежащие малоизвестным авторам. Когда вник в дело поглубже, стало ясно: особенно винить составителей не прихо­ дится. Зайди речь о выпуске новой антологии — при отборе стихов возникли бы труд­ ности, обусловленные, прежде всего, несоизмеримостью норм литературной жизни в Японии с тем, к чему привыкли мы. Начать с того, что в Японии ныне существует не одна, а две поэзии, и жанро­ вая граница между ними подчас не менее резка, чем граница между поэзией и прозой. С одной стороны — продолжают существовать классические формы: те же «танка» и «хайку». Поэты «танка» и «хайку» имеют свои творческие объединения, издают жур­ налы. Крупнейшие газеты в каждом номере печатают колонку «самодеятельных» ми­ ниатюр, отобранных из редакционного самотека. И, наряду с этим, развивается поэзия «новых форм», представляющих собой — грубо говоря — различные виды верлибра. Как и всюду в мире, нередки случал, ког­ да поэт пишет и прозу — но крайне редко можно встретить смешение двух видов поэ­ зии в одной творческой лаборатории. «Это не стихи, это танка»,— можно иногда услы­ шать. Приверженцы современных поэтических форм (к их числу принадлежит большин­ ство известных поэтов) говорят, что рамки старинных миниатюр тесны для выражения сегодняшнего, сложного и противоречивого мира. Наиболее радикальные из них утверж­ дают, что классические жанры в известной мере скомпрометированы той официальной поддержкой, которой пользовались они в годы милитаризма. Говорят еще, что «хайку» и «танка» нежизненны, ибо в этом виде поэзии окончательно утратился критерий профес­ сиональности, что стало невозможно отличить произведение новичка от работы мастера. Впрочем, точно такие же упреки можно услышать и в адрес «новой формы»: — Это не стихи, это обычные сентенции, зачем-то написанные в «столбик»!— ска­ жет иной сторонник традиции. Кстати, о профессиональности. Тоже не простой вопрос. Представляя мне членов «Конгресса», Кусака добавлял к каждой фамилии: рабочий завода... шофер такси... ма­ шинистка... профсоюзный работник... Это вовсе не значило, что в «пятиугольнике» собрались любмтели-новички. Просто профессиональных поэтов в нашем понимании, то есть живущих литературным тру­ дом, в стране единицы. Поэтические книжки издаются за счет авторов, мизерный ти­ раж в несколько сот экземпляров (при высоком — надо отдать справедливость! — полиграфическом качестве) обходится, примерно, в двести тысяч иен (пять месячных зарплат выпускника университета) Зато все остальное, в том числе и литературное качество, решающего значения не имеет. Если очень хочется, и денег не жалко, можно издать что угодно, в том числе и вовсе безграмотное сочинение. С одной стороны, это, может быть, не так уж и плохо- во всяком случае, я не слы­ шал, чтобы в Стране Восходящего Солниа существовала проблема настырных графома­ нов. Но с другой стороны, как ни зыбок практикуемый в нашем литературном быгу критерий: «...автор трех сборников...» — это все же какой-то критерий при первом зна­ комстве. В Японии он вообще «не срабатывает». И как бы. опять же ни критиковали мы порой наш Союз писателей по организа­ ционной линии, все-таки, худо ли, хорошо ли, ткнув пальцем в точку на карте, мы можем с известной долей достоверности сказать, кто гам живет и работает, что пишет и какое примерно место занимает в общесоюзном литературном процессе. В Японии эТо невозможно: в Тикио вам едва ли скажут, кто из поэтов работает в таком даже знаменитом городе, как Нагасаки. Я-то знаю теперь, что есть в этом городе поэт Ямала, написавший книгу стихов о жертвах атомной бомбы, и поэт Фукае, критикующий кол- легт Ямала за чересчур усложненную манеру письма, за уступки сюрреализму. Но что значит их творчество, как явление, в общенациональном масштабе? На этот вопрос никто не мог мне ответить, хотя отдельные стихотворения обоих поэтов показа­ лись интересными даже в импровизированном английском подстрочнике-