Сибирские огни № 01 - 1971

НЕОБХОДИМАЯ ВСТУПИТЕЛЬНАЯ ГЛАВА — У ВАС НА ЗАПАДЕ...— сказали мне в разговоре, и странно было слышать эти слова среди сверкания неоновой рекламы и прочих атрибутов той цивилизации, кото­ рую мы у себя как раз привыкли называть «западной». Но никуда не денешься: географически по отношению к Японии мы— действитель­ но Запад. Даже наш Дальний Восток — это Запад. А если плыть из Японии дальше на Восток, то приплывешь в конце концов в Соединенные Штаты, в тот их район, который зовется... Дальним Западом. Япония — это тот Восток, который восточней Востока, и тот Запад, который западней Запада. Хотя, между прочим, следуя мировой традиции, газеты называют здесь Ближним Востоком тот Восток, который отсюда черт знает как далеко, а Дальним — тот, кото­ рый под боком... Может быть, не стоило бы заводить эту игру в парадоксы, преподносимые нам шарообразной формой нашей планеты если бы для Страны Восходящего Солнца они не имели определенного символического значения. «Западные»,и «восточные» элемен­ ты причудливо, подчас парадоксально переплетаются в ее сегодняшней действитель­ ности. В связи с этим не лишне будет напомнить, что всего лишь сто с небольшим лет назад, после «революции Мэйдзи» 1868 года, пали стены многовековой изоляции, искусственно отделявшие Японию от остального мира. «Революцию Мэйдзи» называют, между прочим, еще и «реставрацией Меидзи», ибо политическим результатом ее был возврат императорам власти, узурпированной у них несколько веков назад феодальными военачальниками — сегунами. «Револю ция» и «реставрация», понятия, казалось бы, противоположные по смыслу, в японской истории вдруг оказываются почти равнозначными. И это — далеко не последняя «маленькая неожиданность», с которой сталкивается здесь человек, привыкший мыслить лишь в определенной системе измерений. Неожи­ данности — разного масштаба, вплоть до самых маленьких мелочей. Иногда кажется, что какие-то веши в Японии придуманы специально наперекор «общепринятому»: учебный год в школах начинается не в сентябре, а в апреле, большинство улиц в один­ надцатимиллионном Токио не имеет названий, а если бы я захотел записать на я юн- ский лад дату своего прибытия на токийский аэродром Ханеда, то получилось бы гак: 44.6.15 — сорок четвертый год эры Сева (с воцарением каждого нового имперагора начинается новая «эра» летоисчисления), шестой месяц, пятнадцатый день. Пятнад­ цатое июня 1969 года. В японскую столицу со стороны аэропорта Ханеда не въезжаешь, а, скорее, внед­ ряешься, ввинчиваешься по исполинским лекалам «спидуэя» в железобетонные лабирин­ ты крупнейшего города мира. «Спидуэи» (они же «экспрессуэи») появились в памят­ ный год Токийской Олимпиады, и, надо сказать, проектировщики показали большую изобретательность, пролагая их трассы сквозь плотную городскую застройку. В несколь­ ких местах «пригодились» извилистые русла небольших речушек, пересекающих город, и несчастная их вода, давно уже, конечно, безжизненная, лишена теперь последней радости — отражать, хотя бы в меру своих скудных возможностей, дымное токийское небо. Впрочем, этот элегический вздох — лишь мимоходом: от речушек уже много лет не было ни пользы, ни особой красоты, а у города-гиганта — неотложные, требующие решения, нужды. Автотрасса проложена на уровне третьих-четвертых этажей домов. Людей нет — одни машины, и возникает какое-то странное и, вместе с тем, смутно знакомое ощу­ щение. Ах, да,— озаряет вдруг,— нечто подобное испытываешь, оказавшись внутри ги­ гантского заводского корпуса, машинного зала с его мостками, переходами, щитами управления. Точно: вон строят новый билдинг — словно блок небывалого компьютера «оптируют!