Сибирские огни № 01 - 1971

человек, которому когда-то на охоте медведь прихватил ногу), Маленький Мансур (тракторист, недавно пришедший из армии) и Мансур Большей. Большой Мансур — плотник. Даже издали видно, что он плотник. Когда этот высокий, жилистый мужчина идет по улице, то при каждом шаге слегка наклоняется вперед — кажется, что на ходу топором тяпа­ ет. Руки у него непомерно длинные, кисти большие, тяжелые. Он добрый. Очень добрый. Никого понапрасну не обидит, никого не ударит. Во-первых, он знает, что если кого и ударит даже слегка, то человеку тому — конец. А, во-вторых, Большой Мансур имеет нежную душу. Что такое нежная душа? А вот идет, например, Большой Мансур в магазин за водкой и обязательно несет продавщице пыльный цветочек, сорванный по пути. Купив бутылку, он покупает и полкило хлеба для за­ куски, но сам никогда не закусывает, а отдает хлеб встречному теленку или щенку. Водку он, обыкновенно, выпивает двумя способами: если на­ строение хорошее — то возле магазина и — сразу всю бутылку, без пе­ редышки; если же настроение неважное, тогда Мансур забирается в укромное местечко, где его сам шайтан не сыщет, и там пьет не торо­ пясь, постепенно, серьезно беседуя сам с собой или читая что-нибудь вслух... После выпивки ему обязательно нужно сделать что-нибудь полез­ ное— или починить изгородь у Гайсы-бабая, или погромыхать кувалдой в кузнице, или наколоть дров многодетной вдове, или подтолкнуть пле­ чом застрявшую в луже машину... Мало ли дел найдется в деревне для человека с нежной душой! Пьет он только водку. От самодельной бражки или от магазинного портвейна у Мансура сильно болит голова. И если водки в продаже не­ ту (такие случаи в Кара-Яре бывают, редко, но бывают) — тогда Боль­ шой Мансур ходит трезвый... Без водки ему жить затруднительно. В эту весну, с восьмого марта — с самого женского праздника — пьет. Можно сказать, не останавли­ ваясь. Его жена Зухра не вытерпела: забрала мальчишек и уехала к своему брату в Зырянку, за тридцать километров от Кара-Яра. Такого Большой Мансур не ожидал. И от удивления — первое вре­ мя— целых восемь дней' — не опрокинул ни единого стаканчика. Но по­ том, от сильной тоски и досады, снова помаленьку начал. Пропил сети, фуганок, ижевскую двустволку... Даже хотел продать дрова; спасибо, соседи не позволили, пристыдили покупателя. В избе у Большого Мансура не подметено. Печь чуть теплая, как ще­ ка у старухи. А только сошли снега и земля оттаяла — крапива да лебеда быстро поползли по грядкам и по двору. Сколько раз вызывали его в сельсовет! Сколько раз беседовали с ним и управляющий фермой, и сам директор совхоза, и деревенские старики, и фельдшер!.. Бесполезно. — Пускай Зухра с детьми вернется, пускай корову приведет до­ мой тогда перестану,— говорил Мансур, обиженно топыря толстые губы. А Зухра передавала из Зырянки: — Когда перестанет — приеду с детьми и с коровой. Мансур — все свое: — Приедет — в момент перестану! А Зухра опять же: — Как перестанет — так вернусь. Вот такое колесо получилось, и ничем его не разрубить. В конце концов, все рукой махнули: что поделать! Ничего не поделать...