Сибирские огни, 1970, № 12

ко людей он довел до самоубийства, кого еще толкнул на преступление. Во всяком случае, несомненно одно—это он так повлиял на Стетсона, что тот поднял руку на своего лучшего друга. — Значит, все-таки Стетсон! —огорченно проговорила Эллен. — Да. В этом сумбурном письме подтверждаются сведения, которые я получил от членов его семьи. Мне кажется, он действительно психически неуравновешенный человек. А в ту ночь к тому же был предельно взвинчен. В порыве гнева, как он здесь пишет, он ударил Вилера, когда они были в саду. Жена и дочь полагали, что у их соседа случился апоплексический удар, когда они нашли его безжизненное тело. И лишь когда перенесли его в дом, обнаружили огнестрельную рану. Их первая мысль была о самоубийстве. Нет, нет, Эллен, все не так просто. Я вовсе не думаю, что Стетсон способен на убийство. Я имею в виду нечто совсем другое, когда устанавливаю связь между Коулом и Стетсоном. — Так говорите же, Джон! Форман показал несколько бумажек. — Вот у меня счета с распиской Коула. Почему Коул не давал мяснику разориться? Чтобы подчинить его себе. Это произошло незадолго до начала процесса. До тех пор Батчер-Миллер был почти задушен долгами. Вполне вероятно, что, отчаявшись после ссоры с Ричардом Стетсоном, Вилер обратился за помощью к другому соседу. А тот известен своей жестокостью. Кроме того, он сам был в безвыходном положении. Да, Миллера я бы скорее заподозрил в убийстве. — Но почему обвинителем против Стетсона выступает не кто иной, как Батчер-Миллер?—недоумевала Эллен. — Это получилось само собой. Коул знал о неустойчивом характере Стетсона уже со времени переговоров с ним. К тому же труп находился на участке Стетсона. — А самоубийство вы уже исключили? — В настоящее время я допускаю несколько возможностей,—задумчиво ответил Форман.— Но зачем Коулу понадобился показательный процесс? Форман помолчал, через мгновение он ответил: — Чтобы это выяснить, мы и сидим здесь.—Он взглянул на Эллен и с удовлетворением заметил вложенный в машинку бумажный лист. — Итак, начнем,—сказал он.—Мы сдвинемся с места только тогда, когда систематизируем весь этот ворох бумаг и выясним все взаимосвязи. Впрочем, как раз благодаря Хэнку Смиту мне стал ясен поклеп на меня в газете Джекоба Бира. И странное поведение Брессона теперь тоже не кажется загадкой. — Может быть, разберем все по порядку?—робко спросила Эллен. — Хорошо,—ответил Форман.—Начнем с редактора «Гейбернских известий» Джекоба Бира. После я постараюсь приобщить к делу каждого в отдельности, в соответствии с протоколом допроса. Джон Форман грузно шагал по комнате взад и вперед, размеренно, как на длительной прогулке, и диктовал. В руке он держал трубку и энергичным жестом отмечал точки. Теперь он снова был адвокатом с мертвой хваткой: из фактов и аргументов он тщательно выстраивает здание обвинения, не допуская ни трещин, ни щелей. Он воздвигает крепость, где займет оборону и откуда будет совершать нападения, недосягаемые для затаившегося противника. Через четыре часа напряженной работы он почувствовал, что в комнате стало невыносимо душно. Потом разразилась гроза. Сидевшая за пишущей машинкой Эллен казалась близкой к обмороку, ее лицо побледнело и поблекло, да и сам Форман выглядел обессиленным и разбитым. — На сегодня хватит,—решил он. Разбудили мадам Лили, и та непонимающим взглядом уставилась на ночных тружеников. Затем она в гостиной устроила ночлег для Эллен. Форман подтолкнул свою сотрудницу к двери: