Сибирские огни, 1970, № 12

— Знаю где... Речка видна, лес и церковь... Место хорошее,— и вздохнул — Как, в церкви ее отпевать не будут?.. А то я батюшке передам... — Не, наверно, она ж учительница. — Ну и что — учительница? Думаешь, учительница, так и не крещеная?. Последняя воля всякая бывает. Усомнится человек и просит... Кладбище — место такое, под самым богом находится. Крещеного человека отпевать надо обязательно. Если уж не крещеный... Вот,— наконец остановился он и потоптал снег ногами. Место и в самом деле было хорошее. И к улице близко, к ограде, однако ж, и не в первом ряду Липа'росла рядом, кусты. — Ты копать умеешь? — строго спросил сторож. — А чего уметь? Земля. Мало в войну покопали? — Земля,— передразнил его сторож.— Чтоб аккуратно было, как ряд идет Меня позови, когда начинать будешь. — Ладно-ладно. — Не ладно, а позови. Когда похороны? — Да в понедельник. Хотели завтра, да вроде есть у ней где-то... — Вот и позовешь. Я с утра тут. Сторож отвернулся и пошел. — А что б не занял кто? — крикнул ему Егорович. — Не займет,— не оборачиваясь, ответил тот.— Без меня никто тут ничего не занимает. «Ишь ты, хозяин»,— неодобрительно подумал Егорович, потоптался еще, оглянулся, примечая место, и пошел следом. Проходил мимо промкомбината и решил заглянуть в мастерские, глянуть, как делают гроб. Столяра звали Тихон, Егорович его знал хорошо. На Тихона как найдет: в другой раз за сто грамм, за бутылку пива весь день будет работать, а найдет на него, муха укусит — будь то королева с сотенной в каждой руке — шею не повернет. И пить не станет. Но, опять же, если уговорить выпить — сделает. Дверь в мастерскую была закрыта, но показалось Егоровичу, что изнутри Он прислушался, помахал в воздухе кулаком, словно прицеливаясь, и два раза стукнул. Никто не отозвался, и Егорович, стукнув еще раз, сказал на всякий случай: „ * — Открывай, Тихон, свои...— голос получился виноватым, ведь если человек закрывается, значит причина есть. Да и такой он человек, Тихон: найдет на него — и не откроет. А то еще и говорить с тобой станет через закрытую дверь. Опять никто не отозвался, Егорович собрался уходить, но тут замок громко щелкнул, и Тихон приоткрыл дверь. Так и есть, не в духе, приоткрыл и посмотрел на Егоровича, словно раздумывая, впустить или опять захлопнуть Но вот узнал, и его худющее желтое лицо подобрело. Он оставил дверь открытой, а сам пошел внутрь. «Так и есть,— решил Егорович.— Выпивают». — Входи, Егорович, входи,— снисходительно приглашал Тихон,— А я думал, начальство, хотел не пускать. Точно так у меня начальник стучит, собака. Разов с три меня попутал. И тут Егорович заметил ошметки колбасы и хлеба, остальное, видно, успели спрятать. Да и попахивало водочкой. Работал Тихон не один, помощником у него был молодой парень,