Сибирские огни, 1970, № 12

Кладбище в другом конце городка, лес не близко — работы много, и надо торопиться. Егорович дошел до кладбища, устал, нога заболела, но все это сегодня кгк ргз не досаждало, а даже приносило удовлетворение. Он шел неторопливо, но споро, чтоб не появилась одышка, но чтоб и время зря на ходьбу не терять. Был он не на прогулке, а на работе, да и при каких еще делах. Шел и думал о Савельевне, о племяннике ее, которому послали телеграмму, и вообще — о жизни. «Вот она,— с осуждением думал Егорович.— Жил человек и умер. И сколько таких случаев было уже на земле, и сколько еще будет»... И думал еще о том, что надо зайти в местком и узнать, что еще сделать, потому что в комиссии одни женщины. И за елками придется ехать к Белыновичам, это километров десять, а вечером посидеть немного возле покойницы. Будут там сидеть бабы, будут жалеть и всхлипывать, а если б эту жалость да чуть пораньше, когда она была живой и здоровой, так, может, прожила б Савельевна еще десять лет... Подходя к кладбищу, метров за двести, увидел сторожа, тот стоял у ворот и невесело смотрел на проходящих по улице. Это у него было постоянное выражение, наверно, от профессии. Егорович ускорил шаг и, подходя, крикнул: — Здоров будешь! Сторож посмотрел на него, повернулся и пошел к своей сторожке. Егорович, пока без слов, следом. «Хреновая у него работа»,— подумал он. Кладбище было старинным. Высокие, заваленные снегом, деревья, тяжелые грачиные гнезда меж сучьев, тихая деревянная церквушка, покрашенная в зеленый цвет, памятники и кресты... Оно занимало большую площадь и приняло не одно поколение тихого городка, но там, в глубине, было еще просторно, и только поближе к ограде, к улице, могилки теснились: видимо, живые чего-то не понимали и старались хоронить ближе к улице, к суете. Стсрож остановился вдруг на дорожке в снегу и спросил: — Кто помер? — Учительница,— ответил Егорович и тоже с удовольствием приостановился. Он уже устал, а идти по узкой тропинке было трудно.— Может, знал Савельевну? — Знаю,— без всякого выражения ответил сторож, глядя на обочину, в снег.— Она, что ль? — Д а , ночью сегодня. — Она моих внуков учила,— сказал сторож и пошел Дальше. Говорили, что если сторожу дать трешку, так он в любом углу хорошее место найдет. Будто он даже нарочно насыпал бугорки, чтоб никто не привязывался, а потом и загонял их по трешке. — Ты хорошее место найди,— сказал сзади Егорович.— За нее хлопотать некому, а если насчет чего, так не беспокойся. Сторож промолчал, а Егорович подумал, что этого говорить было не надо, тот и сам шел туда, к старым деревьям возле ограды. — Может, здесь? — спросил Егорович, увидев свободное место. — Не... Здесь Ивановы лежат. Просили еще на двух. Егорович сам немало пожил на свете, но сколько помнил, этот сто­ рож всегда был при кладбище. — А где ты сам ляжешь? — вдруг спросил Егорович. Сторож вроде даже ухмыльнулся.