Сибирские огни, 1970, № 12

— Вот как, Егорович, — сказал директор и начал рукой докрасна натирать себе щеку. Это у него было приметой новой заботы. Директор был мужчина грузный, но когда стоял или ходил, казалось — просто такой здоровяк, а садился на стул, и становилось видно, что хорошего в его грузноте мало. Мужик он был простой. И хоть ходил под галстуком, чувствовалось, что все это ему ни к чему. Мог он и выпить, любил охоту, и Егорович при случае всегда хвалил его и уважал. — Так, значит...— выждав, заговорил Егорович,— могилу — раз... — Ага, Егорович,— опять посмотрел на него директор.— И это ты первым делом. Сходи к этому... к сторожу кладбищенскому... — Не, Степанович,— возразил Егорович.— Могилу надо копать в самый последний день, чтоб земля не присохла. — A -а... ну ладно...— и опять начал тереть щеку..— И, значит, елочки на машину и лапки для венков.. И вообще, Егорович, сам знаешь, Савельевна одна жила, ты подумай, что там еще надо. Местком одно, а ты с ней в дружбе был, верно? — Точно,— сказал Егорович и покачал головой. Звякнул телефон, директор схватился за трубку: «Ну-ну,— сказал он,_н у -н у » .— Видно было, что это продолжение разговора.' И вдруг налился кровью и гонко, будто от обиды, закричал: «Я ведь не стол тебе заказываю, не табуретку!..» Опять замолчал, потирая ладонью шею, и опять налился. — А вы его не упрашивайте,— сказал Егорович.— Дайте мне доски, я такой гроб заделаю... Материей обобью, все чин чином. — Да где ты их возьмешь, таких досок? — сморщился директор и бросил трубку,— Ничего, я сейчас в горком позвоню, я его расшевелю. Суббота, понимаешь, короткий день...— и он заерзал на стуле. — Тогда я пошел, Степанович. — Иди, Егорович, иди, занимайся,— отвечал он, нервно накручивая диск. В коридоре Егорович постоял, соображая, чем бы заняться в первую очередь — то ли к сторожу на кладбище сбегать, то ли запрячь Рыжую да поехать за елками. В коридоре было тихо, из-за дверей доносились ровные голоса учителей, да уборщица возилась в углу с тряпками. Вспомнил про мороз на улице и натянул поглубже Шапку. __ Егорович! — громким шепотом позвали его из приоткрытых две-. рей учительской. Это была Анна Емельяновна, учительница в младших классах, она же и председатель месткома.— Зайдите к нам на минуту.— Женщины в школе называли его на «вы», мужчины — на «ты». Посреди комнаты стояло несколько учительниц, смотрели одна на другую и вполголоса разговаривали. Увидели Егоровича и оживились. — Может, Егорович поможет? — спросила одна. — Собрались мы,— заговорила Анна Емельяновна,— и ничего не знаем, ничего не можем. Могилу надо, Егорович. Кого бы, а? Мужчин у нас раз-два... — Все уже,— перебил он.— Говорил с директором, сделаю. Учительницы обрадовались и переглянулись. — Вот хорошо,— сказала одна.— А мы ломаем головы. Мы, Егорович, в долгу не останемся. Он двинул головой и усмехнулся. «Я у нее у живой копеиви не взял»,— подумал он. — И потом... елки нужны, Егорович. «Вот бабы»,— подумал он и отмахнулся: