Сибирские огни, 1970, № 12

окрестные сопки, темные от сосен. Внизу в пролете бывших острожных ворот ночевали козы и телята, загаживая древние плахи, настланные на погрузшие в почву лиственничные сваи. В Олынск пришли на закате. В одной из бойниц острожной башни огненно пламенел осколок стекла, вставленный в дыру, должно быть, мальчишками. Позади башни, казалось, чуть ли не вплоть возле нее, густо темнели глухие распадки на другом берегу Олына. Приемный зерновой склад находился на откосе вблизи берега. Дем- ка помог женщинам разгрузить лодку, перетаскать мешки. Родственники в Олынске были у всех. Гутя с Демкою остановились ночевать у дяди Михаила Протасова, материного брата. Его дом стоял наискось от башни. — Демка, поужинаешь, приходи к башне — погуляем на прощание,— урвала минутку, когда никого не было близко, шепнула Сима. От Симиных слов знойно заколотилось сердце! Губы пересохли, едва выдавил: — Приду. Настя, как прибитая собачонка, в стороне бежала вслед за Гутею и Демкой. — Настя,— позвала ее Гутя. Она тотчас подбежала. — Я у тетеньки Лизы буду ночевать,— дрожа от волнения и вечернего озноба, сообщила она, пытаясь поймать Демкин взгляд. — Я к Маринке сбегаю и вернусь — приходи к нам. Посидим,— позвала ее Гутя. — Приду, приду, — обрадовалась Настя. От благодарности к Гуте, которая сама обо всем догадалась, помогла ей, у нее слезы выступили на глазах. Прошли под башней — богатырские плахи древнего настила скрипнули только в одном месте. В нос шибануло запахом псины и помета. — Не забудь, приходи, — напомнила Гутя. — Приду. — Настиных шагов в мягких чирках почти не было слышно.— Ты что же, слова ей не скажешь, — укорила Гутя брата, когда Настя скрылась в проулке.— Она же ради тебя вон сколько вышагала. — Я ее не звал, — пробурчал Демка. — Не дуйся, бука! Дядю Мишу дома не застали. Возле протопленной печки хлопотала тетка. Она была всего на шесть лет старше Гути. Обрадовалась, кинулась было немедленно накрывать на стол, вытащила из печки чугун, из которого вкусно пахло свежей картошкой, слегка опаленной сверху печным жаром. В другом ведерном чугуне бурлило пойло для свиней. Гутя остановила ее: — Не торопись— мы не голодные. Подождем дядю Мишу. — Он вот-вот явится. В конторе у себя. Колька, Колька! — позвала она. : 1 Из другой комнаты выглянул смущенный Колька, восьмилетний пацан, заулыбался, по очереди протянул Гуте и Демке ладошку, перепачканную ядовито-фиолетовыми пятнами. — Умылся бы, непуть, — укорила его мать. — Сбегай, скажи отцу — племянники в гости порадовали. Гутя заторопилась. — Гы без меня никуда, — предупредила она Демку и убежала из дому. N '