Сибирские огни, 1970, № 12

Марко удается кое-что продавать в Заярск через заезжих шоферов. Да и сбережения Марко расходует неразумно — на безделушки. Всякого, кто eдet в Олынск, уговаривает посмотреть в магазине, нет ли чего занятного. Вся изба у него оклеена типографскими картинками, вырезками из журналов, плакатами Ради красоты бережет Марко и старый поломанный граммофон, купленный еще в двадцатые годы. Это'был первый граммофон на все окрестные деревни, не только ребятишки, взрослые издалека приходили послушать и полюбоваться. А недавно обзавелся новой игрушкой — за две тысячи купил трофейный немецкий приемник у Кешки Житова. На Олыне приемник никому не нужен — в деревнях нет электричества. Зато вещь действительно красивая, ничего не скажешь. Марко бережно вынул кисет. Негнущиеся пальцы легко свернули самокрутку, не уронили ни крошки табаку. Ведерникова Фекла и еще две женщины потянулись к кисету. Из кармашка гимнастерки Марко достал сложенную толстой пачкой старую газету. Гимнастерка у него—■ одно название, заплата на заплаге. Узнать, что когда-то была гимнастерка, только по карману да по крашенным зеленой краской пуговицам можно. Поверх пегой гимнастерки тоже пегая кацавейка — обносок старого полушубка с отпоротыми рукавами и отрезанными полами. Штаны в ту же масть — из разноцветных заплат, насаженных одна поверх другой. Даже борода и та словно из чужих лоскутьев составлена: клок рыжего, клок черного, клок седины... — Сима' Не можешь на свою крапиву насмотреться? Прозеваешь, Марко табачком угощает,— крикнула Фекла. — Места не узнаю, где наша храмина стояла,— отозвалась Сима и приготовилась сигать с обрыва — опять покосилась: смотрит ли Дем- ка на нее. Съехала вниз, как на лыжах,— позади взвилась сухая пыль. Ветром вздуло юбку, оголив ноги. Сима оправила подол, потянулась к табачному кисету. За войну все попривыкали курить, и табаку сеять стали больше, чем прежде. — Сравнял я ваше место под огород,— сказал Марко. — Мало тебе другой земли было? Да мне не жалко, не жалко — хоть всю перекопай Удивилась: куда, думаю, наша крапива подевалась? Марко извлек из кармана инструмент — кресало и кремень. — Жарко! —Сима сбросила ватник. Кофта у нее совсем новая — такую для работы можно бы и пощадить. Чирки тоже новые с высокими фасонными опушнями из немецкого шинельного сукна. Видно, заранее рассчитывала, что Демка пойдет сестру провожать,— вырядилась, как на гулянку Сима запрыгнула в лодку— под вытянутым на берег килем протяжным скрипом отозвалась галька,— по кулям перебралась в корму, подставила свежему ветру высокую грудь Демка поманил к себе молодого кобелька. Взапуски вбежали на откос Оттуда Демка, не смущаемый сестриным надзором, исподтишка поглядывал на Симу. О чем разговаривали внизу, он не слышал. — Право, бессовестная ты,— упрекнула Фекла солдатку.— По мальцу из самой тяжелой артиллерии палишь. — А ты подскажи, куда еще можно целить, может, и помилую его. Насте отдам,— пообещала Сима. — Пусть стреляет.— Гуте вдруг стало весело оттого, что Демка и в самом деле будет* спасен от Симиных атак, останется вдова с носом. — А не пожалеешь? Что-то ты бойко заговорила сегодня? — поинтересовалась Фекла. 2* 19