Сибирские огни, 1970, № 12

детской литературы. И. Мотншов предлага­ е т ее рассматривать, прежде всего, как важ ­ нейшее средство Иране!венного воспитания, и это, йссомненно, может вызвать вопросы и недоумения. В самом деле — так ли это, не сужены ли такой концепцией даже чисто воспитательные задачи, не говоря уже об эстетических? Думается, что И. Мотяшов все-таки прав. Всегда полезно помнить глубочайшую мысль В И. Ленина: «Надо, чтобы все дело воспитания, образования и учения современ­ ной молодежи было воспитанием в ней ком­ мунистической морали». Называя детскую литературу «мастерской доброты», И. М отя­ шов в конечном счете вкладывает в эту ме­ тафору очень широкий смысл, ибо в сфере со­ циально-нравственного воспитания оказыва­ ются и пролетарский интернационализм, и любовь к Родине и труду, и дух коллекти­ визма, и, наконец, борьба с чуждыми, враж ­ дебными нам проявлениями в области идео­ логии и психологии. И. Мотяшов и стремит­ ся в своей книге выяснить, какие стороны воспитания коммунистической морали при­ влекают писателей и какими художествен­ ными средствами они решают свои задачи. Составляющие книгу девять очерков ад­ ресованы и педагогам, и литераторам, и ро­ дителям. Их особенность заключается в том, что критик рассматривает не те произ­ ведения, котррые уже давно и заслуженно называют советской классикой, а преимуще­ ственно книги последнего десятилетия. По существу, И. Мотяшов идет по дороге почти непроторенной, впервые подвергая серьезно­ му анализу литературную работу С. Алексе­ ева и А. Алексина, С. Баруздина и Ю. Яков­ лева, Б Чалого и Ш Бекшежалиева, Л Да- выдычева, Ю. Коринца, Р Погодина. В клю ­ чая в научный оборот новые имена и назва­ ния, критик, однако, опирается на уже соз­ данный методологический фундамент. Исхо­ дя из этого, он и определяет свои основные задачи: выявить индивидуальные особенно­ сти художника, раскрыть его проблематику, соотнести с жизнью судьбы и характеры его героев. На этом пути многое автору уда­ лось, и книга безусловно имеет немалые до­ стоинства и как исследование и как актив­ ное средство пропаганды И. Мотяшов как 'бы вручает читателю ключ к пониманию именно тех худож ников слова, которые были наиболее активны в шестидесятые годы Так, читатель узнает, что С. Алексеев об­ ратился к прошлому, и там, в истории народа, а особенно в истории революционного дви­ жения, писатель ищет, истоки, раскрывает силу и красоту любви к Родине, значение и величие социальной активности, образ­ цы нравственной чистоты. И Мотяшов до­ казательно убеждает, что С Алексеев сумел взбежать упрощения и прямолинейности, что такие сложные исторические фигуры, как Петр I или Суворов, рисуются писате­ лем отнюдь не однозначно, что он умеет не только выявить их позитивное значение, но и дать верную классовую оценку их истори­ ческой ограниченности. Следовательно, С. Алексеев добивается, пожалуй, сямого трудного — ом военп!ынает своих читателей, одновременно помогая им попять и освоить трудный исторический материл. А. Алексии тематически привязан к со­ временности. Его^ материал — повседневные пионерские дела, и освоение этого материа­ ла требует преодоления немалых труднос­ тей. Ведь нужно возместить отсутствие сложных и увлекательных событий, которые уже сами по себе могут увлечь читателя. А. Алексин нашел свой путь — в юморе и психологизме. Его про­ за улыбчива и остроумна, а глав­ н о е — она волнует рассказом о таких ду­ шевных движениях героев, которые интерес­ ны и близки читателю. Здесь возникает эф­ фект узнавания, и Алексин использует его во имя своих главных целей: борьба за справедливость, за добро, за человечность находят отзвук в сотнях и тысячах чита­ тельских сердец. У С. Баруздина критик обнаруживает преимущественный интерес к теме труда, к изображению острых социальных конфлик­ тов и, прежде всего, к решительному не­ приятию мещанского аморализма. В творчестве Р. Погодина привлекает стремление воспитать в детях осознанное отношение к красоте, понимание неразрыв­ ной связи эстетического и этического отно­ шения к жизни. Поэт Б. Чалый привлекает критика гл у­ биной раскрытия темы интернациональной дружбы, а в стихах Ю. Коринца выявляется яркое и талантливое утверждение гум а­ низма. Почти все наблюдения и выводы И. Мо- тяшова справедливы, хорошо аргументиро­ ваны и, несомненно, помогут и родителям, и педагогам, которые руководят детским чтением, и поэтому должны владеть умением проникнуть за грани сюжета в идейную суть произведения. Значение книги И. Мо- тяшова и в том, что многие анализы, выпол­ ненные самим критиком, сделаны точно, увлекательно и глубоко, а следовательно, как бы подсказывают тот путь, по которому в других случаях читатель сможет пойти са­ мостоятельно. Должен признаться, что для меня, напри­ мер, И. М отяш ов открыл поэта Ю. Корин­ ца. Он так живо и заинтересованно расска­ зывает о веселых и умных стихах автора «Ледохода», «Маяка», «Таинственного дог ма», что мне захотелось самому прочитать книги Коринца. И за радость знакомства *с ними я, в данном случае, наверно, один из многих, искренне благодарен' пропагандист­ скому таланту критика. В этом отношении И. Мотяшов вне упреков. Однако несколько иначе обстоит дело с его теоретической, на­ учной вооруженностью. Когда читаешь «Мастерскую доброты»,, то не можешь отказаться от мысли, что кни­ га составлялась, собиралась, а не писалась по едином у; плану. Для И. Мотяшова к аж ­ дый очерк живет словно сам но себе, а не как отдельная глава единой книги. Это