Сибирские огни, 1970, № 12

трубе, из самого Заварзино приносит собачий лай, протасовские и лак- тионовские пустобрехи подхватывают, затевают долгую перекличку. Филин из лесу поддразнивает coб¿ж. Вниз лодка спускается своим ходом. Гурий бросает шест, переходит в нос и стоит наготове с острогою. Гутя тихонечко веслами направляет лодку по течению. Еле-еле поддувает ветерок, в жаровне потрескивает смолье Свет пронизывает толщу воды, видно каждую гальку. Лодка беззвучно режет тугой темный пласт. Валуны и затонувшие коряги обманывают глаз — можно принять за тайменя. Прозрачная вода скрадывает глубину, кажется, будто лолка все время наезжает на мель. Чернильная густота ночи сомкнулась вокруг, но граница света все время движется вместе с лодкою— новые валуны, новые коряги проплывают под днищем. От случайного всплеска испуганно шарахается мелкая рыбешка, в зареве костра искрами вспыхивает чешуя. Поверх неровных теней от гальки, похоже — из самой тьмы, возникает литая туша громадной рыбины. — Правее,— шепчет Гурий. Сонливости как не бывало — отцовский охотничий азарт передается Гуте Руки через весло ощущают напор течения. Гутя ставит лодку точно над спящей рыбой. Таймень в самом деле громадный, а сквозь воду кажется того больше — бревно бревном Чуть-чуть, с ленцою пошевеливает плавниками. Короткий всплеск — острога пронзает воду. Тело тайменя свилось в тугую чешуйчатую пружину, тени сбились в один отчаянный клубок. Живая воронка вскипела под бортом лодки. Гуте не видно, попался тай- V мень или ушел. Отец изогнулся, натужился — и тяжеленная рыбища колотится на дне лодки... Сквозь деготь темноты пробиваются еще два огонька: один повыше, другой пониже. Выш^и лучить Никола Зырянов и Изан Заварзин. Издали над черной гладью плеса огоньки кажутся крохотными и слабыми. Гутя с Демкой миновали Гурьевскую пустошь. Невыкошенная трава изросла в дудки — Твои копны.— Гутя тихонько толкнула брата в локоть. Демка улыбнулся и кивком подтвердил- дескать, верно — мои копны. •Ложок позади Гурьевой пустоши в семье Лактионовых так и называли «Демкины копны» Несколько лет назад, шатаясь с ружьем, Демка набрел на этот ложок, укрытый от глаз стеною молоденьких берез. Нетронутая трава, густая — литовку не протащить — стояла там, словно поджидала косцов. Утречком, задами, чтобы никто не увидал, Демка прокрался в ложок и выкосил траву. Получилось три хороших копны. Сено вывозили зимою на санках среди ночи, чтобы никто не прознал про ложок, и в следующий год не выкосил раньше Демки. Пять лет подряд Демка ставил копны в замаскированной березняком деляне. — Сушину одну хорошую подсмотрел. Недалеко от реки, можно будет на лодке сплавить Вечером с папкой... Но тут же Демка вспомнил, что уходит из дому насовсем, замолчал. Шуршит под ногами галька, да поплескивают о берег вялые волны. Между соснами прорезались косые снопы солнечных лучей Весь лес просквожен ими Из посветлевшей, прореженной чащи подлеска яркими значками выглядывали рябиновые кисти. Нынче она уродилась — каждый куст показывает себя издали.