Сибирские огни, 1970, № 12

нуля себе на один глоток, так что остальным почти по половине стакана пришлось. Опоздавшей Груне налили полный. На столе вмиг ничего не осталось — все прибрали. Разом все загалдели: желали Гуте добра, наставляли не забывать отца с матерью. — Нас тоже вспоминай — в городе таких чирочниц, поди, не увидишь,— по-хмельному громким голосом выкрикнула Фекла. — Угомонитесь, бабы, присядем на минуту,— напомнила Аксинья. Присаживаться никому не нужно было, все и так сидели на лавк ах— одна только Настя стояла, бочком прислонилась к Аксинье. Помолчали. Гурий вскинул на спину Гутин рюкзак, набитый под завязку. Фанерный чемоданчик Гутя хотела взять сама, но Ведерникова отняла у нее — все-таки неудобно при стольких провожатых девке самой нагружаться. В шутку позавидовала: — Добра-то у тебя сколько! — Мама калачей напекла да пирога положила,— поторопилась объяснить Гутя, напугалась — отец бы не заподозрил, отчего это у дочки такой распухший рюкзак, откуда столько пожитков набралось? Догадается еще, что половина — Демкины веши. К берегу все не стали спускаться— сошли только женщины, которым нужно впрягаться в бечеву. Гутю провожали деревней, поверху. Проститься с ней повылазили старики и старухи, все, кто не был в поле. За время, которое Гутя прожила у родителей, в деревне так и не привыкли к ее новой внешности. Кажется, немного и перемен: по-иному острижена, платье городского покроя, короткое, туго перехваченное в поясе, как у фронтовичек, да вместо чирков кирзовые сапоги, а совсем другая стала, будто не своя, не из Лактионовки Гурия Нестеровича дочка. Правда, хорошенько приглядеться. видно — та же осталась никакими нарядами и прическами не скроешь олынской таежной сочности лица и тела. Вволю наплакалась Гутя на плече у матери. Наталья, вытирая слезы и обнимая Гутю, не отводила глаз от Демки. Гурий трижды поцеловался с дочерью Аксинья тоже наплакалась и нажулькала Гутю, напоследок перекрестила Подошла Настя. У Гути сжалось сердце. Она была на стороне бабки Аксиньи: не пара Сима для Демки — другое дело Настя. Терзается она сейчас из-за того, что Демка идет провожать сестру и будет возле Симы Чего только ей не вообразится. А если бы узнала, что Демка не до Косого брода, а до самого Олынска будет рядом с солдаткою, сердце бы у девчонки разорвалось. — Не бойся. Настенька, милая,— шепнула Гутя, обнимаясь с приемной дочерью Аксиньи. Настя, как котенок, погладилась щекою о Гутино плечо, на чистых нетроганых губах через силу выдавилась улыбка. * * * Гутя и Демка шагали верхней тропою, срезая крюк, который делает в этом месте река. Колея была слабо наезжена и никуда не вела, забиралась на половину сопки и обрывалась в чаще перед каменными столбами По дороге ездили за дровами и за известью, которую жгли там же наверху — столбы были известняковые. Тропа проходила мимо кладбища. Сквозь прореженный осенний лес