Сибирские огни, 1970, № 12

Чарльз Чарун, самоуверенный и корректный седой господин в пенсне с золотой оправой, встал перед судом и сказал: — Прежде всего яхотелбысделать несколькоразъяснений относительно состояния тяжелого невроза, в котором обвиняемый, без сомнения, находится уже длительное время. Профессор был современным человеком, он опирался не только на Фрейда и Адлера, он ссылался также на учение советского психолога Павлова. Профессор процитировал по памяти научные суждения последнего: «При всей сложности условий жизни современного человека и при многообразии его реакций на них, очень важен, как для диагноза, так и для лечения невроза, нелегкий вопрос: какие жизненные обстоятельства оказались для нервной системы непосильными?» Затем Чарльз Чарун привел несколько примеров из своей практики и описал различные переживания, которые превышают предел физической и психической силы человека. Он назвал эти переживания сверхсильными возбудителями, ведущими к хаосу в высшей нервной деятельности. — В случае с Ричардом Стетсоном, для организма, давно уже ослабленного вследствие постоянного напряжения, оказалось невозможным мобилизовать силы против крайней перегрузки. Наступило нарушение согласованности между организмом И внешним миром. Общение с людьми все более и более затруднялось. Личность претерпела опасные изменения. Произошел разлад во взаимопонимании с окружающей средой. Из-за необычных и—я должен отдать справедливость господину защитнику— безответственных инцидентов этой весной конфликт обострился, и личность окончательно распалась. И еще я должен сказать, что совсем не считаю случай с Ричардом Стетсоном чрезвычайным. Неврозов в Америке в последние годы стало значительно больше. Количество нервных заболеваний, причинами которых следовало бы занимать- ся1серьезнее, чем мы это делали до сих пор, я лично нахожу угрожающим. Как только профессор Чарун закончил, в публике раздались аплодисменты. Большинство присутствующих подхватило их. Это была минута благодарности врачу, который честно следовал велениям долга и требованиям своей науки. — Есть еще на свете отважные люди, вроде вас,—прошептала Эллен притихшему, поверившему, наконец, в победу адвокату. — Да,—задумчиво сказал Форман,—только жаль, что мы находим путь друг к другу лишь тогда, когда нам грозит смертельная опасность. Надо быидо этогодержать глаза открытыми. Присяжные удалились на совещание. Минут через двадцать они вернулись в зал и медленно расселись, стараясь подавить возбуждение. Сноудон задал решающий вопрос, положенный ему как секретарю: — Уважаемые присяжные, вынесли ли вы единодушный приговор? В зале все притихли, когда поднялся один из присяжных, учитель Сэм Коларский. — Да,—ответил Коларский. Мы пришли к единодушному заключению, мы признаем Ричарда Стетсона виновным в убийстве, совершенном в состоянии аффекта, и считаем его невменяемость в момент преступления смягчающим обстоятельством. После того, как Коларскийумолк, всталпредседатель суда Бернс иогласилприговор: — Обвиняемый Ричард Стетсон приговаривается к трем годам тюремного заключения. Для излечения тяжелого недуга он помещается в, невропатологическую клинику штата Калифорния. Дни болезни и выздоровления зачисляются в срок наказания. Адвоката встретили аплодисментами, как только он вышел из зала суда. У подъезда серого дома на Джефферсон Сквер его с приветственными возгласами ожидала огрбмная толпа. Форман взял Эллен за руку и быстро увел ее за собой, по запасному выходу судебного здания. — Я не признаю триумфов, когда страдают другие, и к старости научился не придавать значения славе,—сказал он.— Если останется хоть искра от того огонька, который я пытался разжечь в этих сердцах, я буду очень рад. На площади возле парка адвоката ждал Джек.