Сибирские огни, 1970, № 12

тель спокойствия . прокучивает доллары преступного бизнеса, основанного на доверчивости народа. Разве захочет он есть хлеб в тюрьме, где ему следовало бы сейчас находиться! Брессон запротестовал и в крайнем возбуждении закричал, что он еще найдет пути и средства призвать адвоката к ответу. Однако Форман продолжал бичевать Коула, который развернул в Гейберне свою корыстную Деятельность, и потребовал вызвать в суд всех, кто подчинился диктатору, обещаниям и подкупался «Армко Стиль Компани». Но Джекоб Бир, как ни странно, тоже находился в неотложной поездке за границу, отец Джонсон был в монастыре, куда Мак Брессон не имел доступа. — Я. не могу настаивать на оправдании моего подзащитного,—повысил голос Форман.—Но тот, кто хочет видеть в нем только убийцу, заслуживающего электрического стула, должен сказать всю правду. Он должен осудить всех виновников этого злодеяния, а не только исполнителя. А для меня Ричард Стетсон—несчастный, обреченный на бесконечное одиночество, сломленный, может быть, даже невменяемый. Всю свою жизнь этот слабый человек зависел от начальства. Он почитал церковь и законодателей, он ревностно служил своим хозяевам—безотказно выполняя все, что от него требовали. В конце концов его запутали в сети конфликтов. И в последний отрезок своей жизни он, уже не понимал, как из добра вышло зло, право превратилось в произвол. Не его вина, что закон нашей страны стал его проклятием. Стетсон действовал в зависимости от обстоятельства. Но люди, которым он слепо повиновался вплоть до преступления, они гораздо виновней его, хотя их и нет на скамье подсудимых! Форман умолк и взглянул на взволнованного Брессона, на беспокойно ерзавшего в своем кресле Бернса и ошеломленных присяжных. И вновь обратился к тем, кто сидели в зале и жадно ловили каждое его слово: — Я не противопоставляю себя гражданам Гейберна,—продолжал Форман голосом, внезапно охрипшим от напряжения.—Я не лучше других. И я только человек в буре времени. Но позвольте мне, старику, в этот час и на этом месте выразить в нескольких словах запоздалые, к сожалению, слишком запоздалые откровения. Не поддавайтесь панике. Не следуйте за кличем, призывающим вас считать жертвы неизбежными. Не давайте лжи победить в вас добрые начала, подчиняйтесь только истинной правде. И радуйтесь скромным благам мирной жизни. Выбросьте войны из ваших голов. Еще никогда великие перемены, обещанные войной, не приносили счастья маленькому человеку! 21 Попытка Формана прояснить мрачный фон трагического происшествия имела поразительный резонанс и повлияла на дальнейший ход процесса. На следующее утро в зале суда присяжных, заполненном до отказа, Бернс объявил, что окружной прокурор Мак Брессон рассматривает свою речь накануне как заключительную и солидарен с Высоким судом в определении состояния Ричарда Стетсона как вызывающего опасения. Затем судья с почтительной вежливостью обратился кзащитнику и спросил, не возражает ли он против консультации психиатра до заседания присяжных. Это обращение было всего-навсего формальностью. Бернс еще накануне поздним вечером лично разыскал защитника и сообщил ему о своем телефонном разговоре с властями. Из Лос-Анджелеса председателю суда посоветовали считаться с настроениями населения и постараться пойти на компромиссное решение. Бернс видел единственный выход в приглашении опытного невропатолога. На следующее утро известный невропатолог из Лос-Анджелеса, профессор