Сибирские огни, 1970, № 12

полного безразличия. Холод бесконечного одиночества сковал его... Потерянный человек! Единственным, на кого прошедшие восемь дней, казалось, почти не подействовали, был Мак Брессон. Он, как и в первый день, заинтересованно перелистывал документы и делал заметки. Очевидно, он все еще тщеславно рассматривал процесс как трамплин для скачка, обещающего большую карьеру. Председатель суда Бернс вошел в зал. И Сноудон затверженно прокричал традиционную формулу, возвещающую продолжение разбирательства. Форман немедленно поднялся. — Ваша честь! Мой подзащитный хотел бы сделать заявление. — Обвиняемый, скажите, что вы имеете сообщить высокому суду и присяжным,—обратился Бернс к совершенно потерянному Стетсону. Полицейский подтолкнул обвиняемого. Тот медленно встал и пустыми глазами посмотрел на судью. Форман испугался нового срыва. Но Стетсон монотонным голосом уже произносил условленный текст: — Я опровергаю свое показание, ваша честь. Эдвард Вилер застрелился не в своем доме, как я утверждал, а в нашем саду. Вблизи бункера. По залу пронесся шепот. Бернс, казалось, лишился дара речи. Затем покраснел и резко сказал: — Обвиняемый, вы вводили суд в заблуждение, давая ложные показания. В ваших собственных интересах я призываю вас говорить только правду. Стетсон ничего не ответил, только покорно кивнул. Он собрался было сесть, но перед ним вдруг встал Брессон. — Эдвард Вилер умер не в своей постели и не в свом доме. Это вы имеете в виду в своем новом показании, обвиняемый? Стетсон снова покорно кивнул. — Значит, он покончил с жизнью в вашем саду? Как же он там оказался? — Па бежал за нами. Ведь была тревога,—с усилием выдавил из себя Стетсон. — С пистолетом в руке?—саркастически спросил Брессон.—Почему бы это? Или святой дух вдруг вложил ему в руки оружие? Выдействительно видели пистолет? — Нет.—Стетсон помедлил и добавил: —Но, может быть, пистолет бЬш у него в кармане? — Ого! —Брессон театрально воздел руки над головой.—Значит, в этом мирном Гейберне Вилер всегда носил с собой оружие? — Нет, конечно не всегда,—равнодушно возразил Стетсон. Прокурор сверлил обвиняемого злым взглядом. — Где ваш сосед хранил оружие? Вы это знаете? — Да. В спальне. В тумбочке. Брессон насторожился. — Значит, вы видели, как перед тревогой господин Вилер входил в свой дом, где он, вероятно, взял пистолет? — Нет,—безжизненно возразил Стетсон. — Значит, пистолет лежал у него в кармане пиджака, когда Вилер пришел к, вам? Почему же? Стетсон пожал плечами. — Я не смогу этого объяснить. — Тогда я вам объясню,—сказал прокурор и наклонился вперед с притворным дружелюбием.—Ваш сосед носил пистолет потому, что знал: вы посягаете на его жизнь и он должен защищаться. В публике при такой бесцеремонной передержке, не вызвавшей, впрочем, у <летсона ни малейшей реакции, послышались возгласы возмущения. Форман заявил протест, который тотчас же и был принят председателем суда Бернсом. У Брессона вопросов к обвиняемому больше не оказалось. С улыбкой превосходства он вернулся на свое место.