Сибирские огни, 1970, № 12

Оказалось, что его преподобие Скарландо раньше служил в Лос-Анджелесе и знавал там родителей Стетсона. По его словам, отец Ричарда был строгим, нетерпимым человеком, перед которым сын всегда испытывал страх. Чем хуже становились отношения с отцом, тем все больше Ричард привязывался к доброй, богобоязненной матери. Под ее влиянием он всей душой обратился к церкви. Слушая этот рассказ, Форман видел перед собой верующего мальчика, который добронравно подходил к причастию, регулярно исповедовался, старательно и с почтением соблюдал все заповеди. Стетсон был дитя церкви, послушный, воспитанный в строгости. Он всегда делал то, что от него требовалось, скорее больше, чем меньше В общем, это были сведения, которые поначалу вполне удовлетворялиФормана Но тут он снова вспомнил о болтовне Долли Миллер и ужаснулся. А еслирука, ведущая слабого Стетсона, оказалась однажды недостаточно твердой? Разве не мог он тогда сбиться с пути? Что случилось, когда нарушились отношения между пастырем и церковью? Как повел себя тогда Стетсон? — Что произошло с отцом Джонсоном, ваше преподобие? По лицу священника мелькнула тень. Он задумчиво посмотрел перед собой. — И мы не безгрешны. — Его отозвали, уволили? Скажите мне все, за что вы можете держать ответ перед собой и перед церковью, ваше преподобие. Священник сложил руки, как для молитвы. — Отец Джонсон взял на себя большой грех. Именем бога он проповедовал то. о чем священник не должен, по-моему, даже думать. Он стал ходатаем светских властей и строительство бомбоубежищ восхвалял как божье дело. Он пугал людей Страшным судом, ложно толкуя слова «идите и вылейте чаши гнева господнего на землю». Отец Джонсон зашел в своих заблуждениях так далеко, что владельцев бомбоубежищ объявлял как богоугодных, а тех, у кого их нет,—обреченными на смерть, а после смерти на вечные муки... Когда я вернулся и узнал о безмерных прегрешениях отца Джонсона, я попросил о его переводе в монастырь... -Форман надолго погрузился в глубокое молчание. Где еще мне предстоит встречаться с этой бестией Коулом, думал он. Что же творится с нами, если мы перед ним угодливо распахиваем даже врата церкви. Услужливые рабы злых сил, вот кто мы. Когда-то мы по праву считались знаменосцами прогресса. А теперь все осквернено грязью денег, деньги стали единственным регулятором нашей жизни. — Человек рожден для мирной жизни,—как бы угадывая его мысли, сказал священник веско.—Если он от нее отвернется, то низвергнется в бездну греха. Правильное заключение, подумал Форман. Но почему за этими словами следует так мало добрых дел? . Адвокат встал почтительно откланялся. — Мир божий с тобой,—напутствовал его священник. > Покидая мрачное помещение, Форман почувствовал острую тоску по кипучей городской жизни, по встречам с множеством людей, по живому делу. 20 Слова священника заставили Фо(1мана снова обстоятельно заняться Стетсоном. Он попросил Дженни принести ему письма и дневники отца и стал внимательно рассматривать нервный почерк, беглые заметки. Вскоре он понял, что Стетсон скрытен не только с той апрельской ночи. По всей видимости, этот человек уже давно живет в глубоком разладе со своим окружением и с самим собой. А теперь он окончательно потерял почву из-под ног и безвольно покорился своей участи. Он просто не в состоянии бороться, так как давно израсходовал свои силы. Чем дольше Форман об эЬм думал, тем более убеждался в том, что его подопечный вообще был не способен поднять оружие против другого человека. Скорее можно было предположить, что провокации отца Джонсона поддался Батчер-Миллер. Что же все-таки произошло со ста-