Сибирские огни, 1970, № 12

О том, что делает с людьми страх, рассказала адвокату Маргрет Стетсон. — Первая тревога захватила нас за ужином. Это было в субботу. Мы были вместе: Ричард, Дженни, Па и я. В нашу непринужденную оеседу ворвался вой сирен. Это было ужасно. У Ричарда тревога вызвала кошмарные ассоциации. Он вспоминал о войне, о закопченных руинах, о зияющих провалах на улицах. Мне казалось, что я сама ощущаю едкий дым огня и пожара, сама слышу вой зениток. — Вы включили телевизор? — Да, конечно. Диктор разъяснил, что власти Гейберна проводят чрезвычайную акцию. День .и ночь следует тренироваться в обороноготовности. Уже завтра может оказаться слишком поздно. Итак, ради бизнеса Коула была инсценирована война. В тот день Форман сидел на террасе и посмеивался над представлением. Но ведь многие принимали это всерьез, приходили в отчаяние и готовились распрощаться с жизнью. Одним из тех, кто впал в отчаяние, был Эдвард Вилер. Он уже начинал, по словам Дженни, страдать галлюцинациями. Однажды—это было незадолго до смерти— ему померещилась жуткая картина. После проливного дождя небо прояснилось. По нему протянулась дымовая завеса. Она задержалась как раз над садами. Вдруг из нее на землю посыпались мелкие вспышки. С деревьев слетела листва. Ветви почернели. Стволы превратились в уголь. Затем наш дом вдруг исчез, и там, где стоял бункер, разверзлась бездна... — Все это он рассказывал до тревоги?—спросил Форман. — Да, за несколько минут—до нее. Я тогда поняла, почему у Па пропала охота к жизни, как он мне частенько признавался. А отец пришел в смятение и после этого разговора стал совсем невменяем. Форман вспомнил сообщение шофера такси Флетчера о ночном вызове в уцэм Эдварда Вилера—деталь, забытую и в данный момент показавшуюся важной. Он решил наведаться к мяснику. 18 Когда Форман подошел к магазину Батчера-Миллера, двое дюжих молодцов выводили как раз с его двора грузовые фургоны. У дверей стояла заплаканная фрау Долли и смотрела вслед машинам, покрытым белоснежным лаком. На боковых стенках кузовов были намалеваны аппетитные сосиски. Завтра на них будет красоваться уже другая реклама. Адвоката не удивили признаки начинающегося банкротства. Перед этим он посетил торговый центр и осведомился относительно состояния дел поставщика сосисок. Дела его были плохи. Собственно, они никогда у него не шли особенно хорошо с тех пор, как в результате некоторых разногласий на мясном заводе он оставил пост начальника цеха и стал работать самостоятельно. Не он один верил в сказку о процветании предприимчивого янки, всем обязанного самому себе. Но время независимых бизнесменов неудержимо приближалось к концу. Рынком овладевал крупный предприниматель, разоряя мелких производителей и торгашей. Батчер-Миллер не мог долго конкурировать с заводом мясопродуктов. Завод содержал свое производство на новейшем уровне, а у Батчера едва хватало денег на то, чтобы приобрести в рассрочку давно устаревшее оборудование. Не обладал он и коммерческой сноровкой, присущей немецким предпринимателям, которые после войны пооткрывали в штатах «баварские пивные» и «гейдельбергские подвалы», заманивая туда бывших оккупационных солдат, тоскующих по «немецкому уюту». Короче говоря, в этом беге наперегонки с крупными фирмами у мясника Батчера-Миллера просто не хватило дыхания, и ои свернул на боковую дорожку. О его рекламе: «Всегда свежа, нежна, вкусна у Батчера-Миллера колбаса»—в городе ходили убийственные остроты. юь