Сибирские огни № 11 - 1970

Что же сотрясает его ныне? Подземные вулканы Калифорнии? Или взрывы в пусты­ не Невада? Кто бросил камень в застывшую водную гладь? Кто разбил зеркало при­ зрачного мира?.. 1 В шесть пятнадцать Джон Форман, как всегда, уже завтракал. Сильный, коренастый мужчина, крупноголовый, представительный, он с радостью встречал каждый новый день. Стол, накрытый перед ним, вполне соответствовал его требованиям. Завтрак был не слишком скудный и не Слишком обильный: гренки, масло, яйца, апельсины и кофе. Форман заложил край салфетки за воротник, начал с фруктов. Затем разбил пер­ вое яйцо. Печень Джона Формана была в порядке, аппетит отличный. Гастрономиче­ ским наслаждениям он предавался с таким же вкусом, как и созданию своих знамени­ тых защитительных речей. И больше всего на свете ему нравился этот ранний утренний час, когда он завтракал наедине с самим собой и когда ему никто не мешал. Джон Форман готов был приняться за второе яйцо, как вдруг раздался звонок. Он слышал, как экономка вышла в коридор, и тотчас же до него донеслось ее гневное восклицание. Форман в изумлении замер. Стеклянная дверь распахнулась, и мадам Лили вбежала в комнату. Ее чопорного достоинства как не бывало. С явным отвраще­ нием она держала в руке утреннюю газету. « С давай ся , Форман!» — гремело с титульного листа «Гейбернских известий». Заголовок напечатан красными буквами. В шесть часов тридцать минут Форман этот вызов принял. Конечно, можно бы привлечь «Гейбернские известия» к суду, по крайней мере, по пяти статьям: обвинить их в нарушении права, во вмешательстве в незаконченный процесс, в подтасовке фактов, злословии и клевете. Можно вспылить, ударить кулаком по столу, отказать­ ся от завтрака, выгнать из комнаты экономку Лили. Но все это не помогло бы, не зачеркнуло бы уже опубликованного, не освободило бы от пут, в которые адвокат попал. Ясно же, что он взял на себя дело, которое оказалось самым трудным в его адвокатской практике. На всех его деловых бумагах начертано изречение: «Кто сказал «А», должен сказать «Б». Этот принцип требовал, чтобы Форман без промедления занял свою позицию, в противном случае его подзащитный сядет на электрический стул, а сам он навсегда потеряет репутацию лучшего адвоката Калифорнии. Форман беспокойно шагал по комнате. Вехи прожитой жизни всплывали перед ним. Рядовой адвокат Нью-Йорка — так он начал в боковой комнатушке на 39-й улице, защищая всех, в этом нуждающихся. Это была борьба за права маленьких людей. Коллеги расхваливали его знание юриспруденции, его безупречную память, находчи­ вость. Напористо и неутомимо, с ювелирным мастерством снимал он с подопечных предъявленные им обвинения. Газетам его упорство доставляло удовольствие. Его деловитость была раздута до сенсации. Наконец, он стал модным адвокатом и повел процессы высшего общества. Его называли теперь Могучий Джон, Джон-Носорог с ударной силой тарана, нако­ нец, Джон-Тигр, всегда готовый к прыжку. И все же почва, с которой он взлетел, была зыбкой. «Под ногами колышется болото»,— так он обычно выражал свои тревоги. Поэтому, когда умерла жена, а дети вышли на самостоятельную дорогу, он отстранил­ ся от дел. Денег у него накопилось достаточно, и он переехал в Гейберн, где построил себе дом на бульваре Солнечного Захода. Иногда он выезжал на процессы по всей стране, так как слава его все росла, но только в этом городе, среди фруктовых план­ таций тихого Гейберна, он обрел, наконец, покой. Так, казалось, и должно было идти до скончания дней. Но вот несколько недель назад взволнованный женский голос вызвал его по