Сибирские огни № 11 - 1970

вится в этот час над ней теплый дух предгрозовым зноем распаренные трав... Над черными деревьями где-то очень далеко коротко и неслышна полыхают мягкие зарницы... А наутро за поздним завтраком мать тебе говорит: — Что ж вчера к Андрею Тимофеичу не подошел?.. Передавали», видел тебя на площади. Пусть, переназывал, забежит... Теперь я собираюсь в «Красное казачество»... Что там, в «Красном казачестве», меня ждет, я, правда, знаю за-- ранее... Андрея Тимофеевича Конова, редактора, или главного, как он сам себя называет, не будет — пропадает на бюро или на каком-нибудь иа бесчисленных районных совещаний. Встретит меня машинистка Аллочка, полная брюнетка с пухлым, как яблоко, личиком и очень красивыми голубыми глазами— неземное- создание, чудом каким-то живущее в нашей станице.. Несколько лет Аллочка училась в полиграфическом институте а Москве, училась долго и упорно, но вместо диплома привезла из столицы годовалого сына с такйми же, как у нее, кукольными глазами и еше- привезла несколько устных рассказов о вероломстве и бессердечии мужчин. Теперь длинные ресницы у Аллочки порхнут, будто взлетят две чер-. ные бабочки. — Ой, кто к нам пришел! — всплеснет она белыми ладошками» и тут же откроется дверь в соседнюю комнату, и из нее выглянет кро-. шечная головка заведующего отделом писем Максима Савельевича Прямокосова. — Дорогой товарищ!— скажет Максим Савельич очень громко, так громко, будто собирается произнести речь на станичной площади. Мужчина он громадного роста, широк в плечах, и, глядя на него, каждый раз спрашиваешь себя непременно, зачем это его такой крошеч­ ной, почти птичьей голове такое солидное тело. Когда я учился в школе, Максим Савельич был инструктором рай-, кома комсомола, часто выступал на всяких собраниях да активах и, выступая, стоял боком к трибуне, а так как любая наша районная три­ буна была ему чуть выше пояса, то всегда казалось, что стоит он за ней на скамеечке. Теперь Прямокосов давно уже работает в редакции, но это, навер­ ное, от тех времен осталась у него привычка говорить всем «дорогой друг», «уважаемый товарищ», или «уважаемый друг» и «дорогой това­ рищ»— уж не знаю, из каких признаков исходя, это у него варьиру­ ется. —• Здравствуй, здравствуй, дорогой товарищ! — еще раз восклица­ ет Максим Савельевич теперь в своем кабинете, и уже стучит в боковую дверь. И опять говорит громко, как нр собрании: — Объявляется пере­ рыв!.. * Из соседней комнаты торопливо, как школьники на переменку, вы­ скакивают Володя Пол-сотрудника и Стефан Людвигович Брудзинский, известные всему району соавторы-фельетонисты. Володю я хорошо помню по спектаклям районного Дома культуры, на которые бегали мы еще мальчишками. Володя играл графов, белых генералов и многоженцев, и самое удивительное тогда для нас, станич-. ных пацанов, было то, что имел он настоящие бакенбарды. Дядя Федя Караулов, например, директор нашего Дома культуры, всю жизнь играл усатых, до пояса обросших бородой стариков, но на улице ты встречал его обычно только с трехдневной щетиной. А Воло-,