Сибирские огни № 10 - 1970

— Ну, ладно. Пришел день, когда полагается белый шелк вручать. Одну из наших десяти овец закололи, мясо в таалын положили. В со­ седнем аале хойтпак выпросили на араку. Договорились отработать за хойтпак. Шкуру овцы обменяли в Арыг-Бажи на зеленый самбай. И как только люди узнают обо всем? Приехали в аал Карашпая, а там народу —со всей округи! Отец говорит: — Вы тут подождите, далеко не уходите. Сам пошел к тестю узнать, как дела. Мы тем временем сгрузили свои скудные дары, ждем, когда позовут. Смотрю я на маму, а она трубку за трубкой курит —волнуется... — А что вы сами чувствовали? —пере'бил я Бюльчуна. — Что я мог чувствовать! Ничего не понимал. Сидел, будто меня все это вовсе и не касалось. Бюльчун выглянул за дверь. — Одним чаем не обойдется! Хозяйка серьезно за дело взялась. Подошел к детской кроватке. Дочка спала. — Ну, что, дальше поедем? До свадьбы, брат, еще далеко... О чем я говорил-то? Да. Вспомнил. Выходит, наконец, отец из юрты, нас зовет. Вошли. Расселись. Отец и Карашпай на почетном месте. Моя мать и Норжунмаа —слева от них. Я возле очага. Еще дома мать меня учи­ ла, с кем здороваться, какие слова говорить. А я все перезабыл! Шепчу потихоньку, стараюсь хоть что-нибудь вспомнить. И тут как раз отец меня в бок подтолкнул: давай! Я гляжу на Карашпая, чувствую—ли­ цо горит. — Амыр,—говорю.—Амыргангдыр бе ынар? Все, как нужно: здравствуйте, все ли у вас хорошо? Карашпай, конечно, отвечает как положено: —- Менди. Все хорошо. Цел ли ваш скот’ Сказал и ждет, что я отвечу. А я глаза в землю и молчу. Мне надо про свой скот сказать и у него спросить: «Все ли с вашим скотом благополучно? Милостивы ли болезни?» Про болезни я помнил, а что еще такое— вылетело из головы. В юрту народ набился. Все на меня смотрят, хихикают. Я потихоньку глаза поднял, а из-за спины Карашпая девчонка высунулась, прыснула и снова спряталась. Это Долзатмаа. Я как увидел ее, так сразу и осмелел. Отбарабанил, что на язык навернулось. Кажется, сошло. Если правду сказать, что после меня отец говорил, я почти и не слышал. Все караулил —не выглянет ли моя невеста. Забавная такая девчонка!.. Отец, по всем правилам, речь держит: — Привез я своего бедного сына... приняли мой подарок... догады­ ваетесь, зачем мы приехали, сват мой?.. Тут отец вытер мундштук трубки и протянул Карашпаю. Тесть его трубку пососал, свою подал. Подымили оба. Бюльчун сам несколько раз затянулся и, прервав свой рассказ, за­ метил. — Что меня до сих пор удивляет: сколько надо было речей произ­ носить! На хурале столько не говорят, сколько перед свадьбой! Да-а. Выкурили старики трубки. Мой отец шелк достает. Развернул его, дер­ жит на вытянутых руках, сам на корточки перед Карашпаем присел, голову наклонил, смотрит снизу вверх по-гусиному и новую речь начи­ нает, опять про бедного сына —про меня, значит! —про невесту, про то, чтобы мы в одной юрте вместе жили. И говорит, и говорит... Отдал в конце концов шелк. Ну, думаю, все теперь. Ничего подобного! Снова