Сибирские огни № 09 - 1970

— Нет, Леня, пусть уж здесь я буду в гостинице. Между прочим, я не одна летела — есть из нашего НИИ люди... Лучше поедем со мной в Есинск? — Фю,— свищу я, потирая щеку... Мы медленно плетемся по прозрачному, точно слюдяному березня­ ку, я и женщина в роскошной шубке, белой импортной. Будь счастлива, Нина. Ты всегда мечтала стать счастливой женщиной. Стало еще холоднее: солнце запирают в медный сундук, там, за го­ рами, за долами,— а запирают его маленькие черные старушки, похо­ жие на муравьев, а ключ им поворачивать тяжело, и потому ручка у не­ го, как у автомашины — изогнутая. И по_ лесам сразу же разбегаются волки и тигры'. И над лесами сразу же разлетаются хищные грифы в старинных пиджаках с ватными плечиками. Летят, каркая, вороны и совы. — Совы не каркают,— говорит Нина.— Ой, скоро весна. Еще ме­ сяц... Она, остановившись, пристально смотрит куда-то назад. Там раз­ двоенная береза. — Не бойся...— говорю я.— В Сибири хищников меньше, чем у вас, на западе. Да ты что — как в первый раз? Что ты — забыла великий го­ род Новосеверск? — Я все забыла,— рассудительно отвечает Нина. — Ах, да,— искренне говорю я.— Извини. Нинка идет рядом. Ресницы у нее уже белые. Она кажется совсем школьницей,чуть толстой, ленивой. — А ты не сердись...— поясняет Нинка.— Я теперь с Валькой. Для тебя я всегда буду только с Валькой. Мы возвращаемся к нашим домам — они уже в огнях. Нинка почему-то вдруг веселеет, целует меня. Ее шубка пахнет морозом, молоком, что ли, еще. Нинка раскраснелась, почти бегом под­ нимается на мой этаж, а я плетусь сзади, останавливаясь, пережидая, пока успокоится в груди колотушка сторожа. А надо мною по лестнице пританцовывая бегут темнокожие удивительные ноги Нинки... Вряд ли знает Нинка, что именно ее, а не Нелю я вспоминал несколько раз в жизни, когда судьба свела меня с женщинами. Я бы мог ей об этом как-нибудь рассказать, если бы не приехала она тогда в Новосеверск, не взбаламутила мне голову по телефону... Я — что? Я собрался и поле­ тел к ней. Шесть дней в гостинице... Забудем обо всем. Мы включили приемник, в динамик лезли дикторы, свист, клекот глушителей. Я положил на стол руку и сказал Нинке: — Вот так я и живу теперь. Есть уровень моря. И еще уровень ра­ бочего стола. Самый важный для меня. Все остальное — шелуха. Я слишком много говорю. Я замолчал. — Давай-ка мы с тобой поужинаем,— предложила Нинка. Как-то сразу стало легче — есть чем заняться. Я сбегал в магазин. Нинка повязала фартук, и мы закатили ужин — так не бывает. Блестело шампанское, дымилось мясо. Лимоны, колбаса, хлеб, сыр — это тоже кое-что в нашем городе. — Ура! — сказала Нинка.— Выпьем за наш институт... «Неля, разве ты некрасива?» — Выпьем, Нина,— сказал я,— за советскую интеллигенцию, за на­ ши успехи. — За твое творчество.