Сибирские огни № 09 - 1970

наших дней вспоминая потемки, вы, возможно, вспомните и обо мне. И возможно, скажет ваш ученый, кр-роя эр-рудицией вопр-росов р-рой... Старик неожиданно утихомирился, снял унты и уснуЛ. Я лежал и думал, что же теперь будет. Ко мне все привыкли, как к журналисту определенного толка. А сейчас я круто повернул. Уди­ вятся: он полез в какие-то документы, дрязги! А еще эта жалоба — Петров даст, конечно, командировку. Но разве смогу я теперь написать так, как я писал раньше,— слогом радужным и бойким, с таинственны­ ми эпиграфами, об этих людях, об их судьбах? Если окажется, что Димка ошибается, если Москва подтвердит, что все с «МЛ» в порядке, вот будет стыд... Черт с ним! Но — как Димка? Если я напишу, о нем будут знать, и его судьба будет известна тысячам людей. И если он окажется неправ, то, выходит, убью его я. Может, действительно оставить все как есть — пусть тихо варится дело? Нина вон приехала. Надо с ней поговорить: как НИИ смотрит на ситуацию... На следующий день я вернулся в Есинск. Я подписал письмо, дал телеграмму в «Красногорский рабочий», что готовлю очерк. И сказал Димке: — Я ничего не понимаю в ваших «МЛ», но я тебе верю, старик. Димка бросил в шутку: — Значит, если что —должен буду терзаться муками совести я. — Согласен. Мы с Нинкой переглянулись и решили: нужно улетать. Она у меня расспросила, что я видел в поездке. О встрече с Афино­ геновым я умолчал. О нем расскажу только Димке. — Ну как, Нинуля,— спросил я вечером. Мы сидели в столовой, и я листал свою записную книжечку.— Как твои-то дела? Нина неожиданно сухо ответила: — Мои дела — не для печати. — Чего ты? — изумился я. — Правда,— покраснев, твердо сказала она.— Я считаю, что все в порядке. У нас, Леня, смета. План. Мы же це базар. Но это тебя не ка­ сается! И Димы тоже! — Ну, а то, что я пишу об этой истории? Ты не против? — Я ? — улыбнулась милая, прежняя Нина. — Да, ты,— сказал я, интонацией подчеркнув ее теперешнюю,— ты как? — Конечно, я против. Я не узнавал Нинку. И снова подумал: Картохо. Это его школа. Это сам Картохо сидит здесь — самоуверенный и хитрый. Это он здесь, миротворец. Бедная малявка, милая девочка, да, милая девочка, стала букой толстой, квашней хитрой... А что— она всю жизнь завидовала Нельке и теперь того же доби­ лась: квартира, заваленная, как магазин, иностранными журналами, бутылками, куклами, берестой, камышом, причудливыми корнями де­ ревьев— модно. Нинка тоже убила себя, ту, ясную, милую, но зато — теперь женщина не хуже других: красиво одетая, сытая, чистенькая. Мы разозлились — развеселились. — Ну что, длинный,— спросил я у Димки,— когда ко мне в гости? — Не знаю. Может, в мае. Я же на будущий год диплом защищаю. Работы — по горло... Тебе хорошо, ты нашел себя... А я все еще на рас­ путье,— пояснил Димка, и я подумал: «Милый друг мой, как бы не так!»