Сибирские огни № 08 - 1970

И, глядя на классиков косо (Опять-де живое мертвят!) Соратников громко он кличет — И лефов, и малых лефят, Зовет он Кирсанова Сеню, Опору в превратной судьбе. Ему обещает пол-лефа, И только газеты —себе. в Но, вскормленный Лефом, Кирсанов Отдать не желает —о нет! За тернии «Нового Лефа» Построчную плату газет. 7 И прочие зова не слышат. На Лефе скопив капитал. Его разбазарил Леф’идов И снова Левидовым стал. 8 .Полемикой занят Асеев: Готовясь к второму письму, Мурен изучает и раков — У Красного моря... в Крыму. 9 Сбежали Катаев и Бабель В кромешный лирический мрак. Не слушая Осипа Брика, Уходит Борис Пастернак. ю И Шкловский, изменчивый Шкловский, Для Лефа потерян давно: Толстой ему ближе, чем Кушнер, А ближе Толстого — кино. п Ну, словом: «Ему изменили»... — «Сколь трудно в минуту тоски Сыскать своего человека — Остались одни Чужаки!» Ь Мрачнеет тогда Маяковский. Над черной изменой скорбя, Он шумно выходит из Лефа, Иначе сказать — из себя! Баллада завершалась рисунком все тех же Кукрыниксов: скелет Маяковского вышагивает из своей оболочки, лежащей на земле с папи­ росой в зубах. Текст и рисунок были сделаны лихо. Маяковский уставился на череп* безошибочно похожий на его собственное лицо, и готов был улыбнуться, но легкий озноб в душе удержал улыбку. Эх, молодые ребята, ну откуда вам знать, что бывает не так уж приятно увидеть себя в скелете!.. Как-то вечером Маяковский заехал на очередную конференцию чи­ тателей «Комсомольской правды» и, стоя за кулисами, слушал выступа­ ющих. Знакомый работник редакции остановился рядом и шепнул: — Владимир Владимирович, я видел в типографии статью о вас.