Сибирские огни № 08 - 1970

до конца сказать, кто сволочь. Я не могу, как Либединский —не оправ­ дывая и не осуждая. Нахмурившийся, он наложил на хлеб ветчину и с ожесточением стал жевать, ожидая возражений Либединского, но тот промолчал. Авербах вдруг предложил: — Перебирайтесь к нам спать, Маяковский. — Спать можно и в одиночестве. Главное —как бодрствовать. Несмотря на усмешку, это было сказано грустно. — А давайте споем! — воскликнул Фадеев.—Юра, закрой дверь! И тут же завел песню своим высоким, обычно чуть сипловатым, а в пении, оказывается, чисто звонким голосом: —Отец сыну не пове-ерил, что-о на све-те есть любовь... Ве-се-лый разговор! Либединский подхватил красивым баритоном. Они пели на два го­ лоса, негромко, чуть хмельно и грустно. Пытался подпевать Ляпа, но Фадеев умоляюще смотрел на него синими глазами, безмолвно просил не сфальшивить, не сбить песню. А Маяковский не любил и не умел петь, ему печально стало от песни, он сидел молча, потупившись. Песня кончилась, и Фадеев засмеялся: — Как бы вагон не взбулгачить. Вот пришла ночью охота петь! Это когда я был комиссаром партизанской дивизии, то однажды от Полит­ управления армии получил выговор за поощрение танцулек. Сказали — не вовремя! — Сколько же тебе лет было? — с улыбкой спросил Либединский. 1 — Да лет девятнадцать, что ли... А давай-ка, Юра, любимую. Толь­ ко негромко, от греха подальше. — Во-о лужку да-а во лужку-у, во-о красивом до-оле, в незнакомой сто-ороне-е конь гулял на во-оле! В тесном, тусклом, накуренном купе, под стукот колес и позвякива­ ние стаканов, бились сдерживаемые голоса, и жалко было, что им неку­ да вырваться. Поездка в Ленинград только расстроила Маяковского. Он ушел с премьеры «Клопа» после первого акта, рассердившись на актерскую от­ себятину, и потребовал от огорченного режиссера Люце, чтобы точно был восстановлен авторский текст, иначе он отнимет у него право и на поста­ новку «Бани». Он поспешил уехать и в поезде признался себе, что раздра­ жает не только актерская отсебятина, что и самому Ленинграду, городу юности, он бессмысленно и бесполезно не может простить наводнения в несчастливый день 13 октября, как раньше не в силах был проезжать мимо есенинской гостиницы «Англетер». А в Москве никак не могли решить простой вопрос о выставке. Глав­ искусство дало согласие и поручило дело Федерации писателей. Секре­ тарь Федерации Сутырин, он же один из секретарей РАППа, возложил исполнение на председателя правления клуба писателей конструктивиста Владимира Луговского. Правление обещало освободить в клубе на ули­ це Воровского три комнаты сроком на месяц, но отказало в деньгах. Пришлось мотать нитку обратно до Сутырина, который со вздохом вы­ делил ничтожную сумму. Когда Лавут рассказал все Маяковскому, панически бегая при этом глазами, тот, сам устав от дергания по мелочам, успокоил: